Стадия зеркала. Когда женщина знает, чего хочет - Этери Чаландзия

Манипуляции с цифрами начинаются не сразу, и попытки несовершеннолетнего создания выдать себя за половозрелую тетю и купить ящик водки или просочиться в ночной клуб вызывают лишь умиление. Однако при приближении к некоему рубежу, который, как правило, довольно субъективен и у каждой женщины свой, возникают дурные мысли и предчувствия. В зависимости от уровня тревожности женщина начинает так и сяк крутить дату рождения и прикидывать, что здесь можно сделать. Мало кто с удовольствием думает: «Да, мне тридцать (сорок, пятьдесят), у меня прекрасная работа, дружная семья и отличный косметолог, я всем довольна, не ропщу, не ною и получаю удовольствие от жизни». Бывают счастливые случаи, когда она настолько уверена в себе и оптимистична, что с успехом повторяет подобную мантру, даже если у нее нет и половины вышеперечисленных достижений и ей крепко за восемьдесят. Чаще происходит противоположное: «Какой ужас, ведь я до сих пор не родила, или не родила второго, или не села в кресло зама, главного или генерального, я даже не начала учить французский, а у меня уже межбровная морщина величиной с Суэцкий канал!»

Кто-то придумал страшную сказку про биологические часики, и мы принялись с замиранием сердца прислушиваться к их тиканью. Нет, оно понятно, жизнь не резиновая, никто не мечтает побыстрее состариться и умереть. Кроме того, очевидно, что лень – это опасное инфекционное заболевание, и, пока мы предаемся ей на диванах перед телевизорами, жизнь так и скачет мимо нас, унося в небытие массу нереализованных идей и начинаний. И еще печальнее, что вся окружающая действительность кишмя кишит впечатляющими примерами чужих подвигов и успехов. Ей всего двадцать, а она уже три раза была на Памире, другая еще сама под стол ходит, а уже нянчит очередного младенца, третьей почти столько, сколько мне, а она выходит замуж в пятый раз, и опять за молодого красавца! Все это таким мощным потоком атакует наше податливое сознание, что сидеть на диване и получать удовольствие от жизни становится совершенно невыносимо. Так и подмывает сорваться с места и бежать соблазнять юношей или зарабатывать свои миллионы, наверстывая упущенное. К сожалению (или к счастью), многие выбирают третий вариант, делают первую круговую подтяжку и на несколько лет успокаиваются тем, что на вид они еще девчонки и у них все впереди.

Сама по себе проблема возраста болезненно переживается женщинами по вполне понятным причинам. Еще совсем недавно достаточно было умыться холодной водой, и на лице не оставалось никаких следов вчерашнего праздника и сегодняшнего похмелья. Еще вчера она носила платья с разрезом и вырезом прямо на голое тело, а сегодня сначала, как холст на подрамник, надо натянуть поддерживающий лифчик и утягивающий корсет, а потом уже украшать все это вырезами и разрезами. Кожа вянет, нервы слабеют, становится все сложнее запоминать незнакомые слова и приходится щуриться, чтобы рассмотреть профиль интересного мужчины в полумраке бара. Следствием этих, в принципе, вполне жизненных обстоятельств, становится неудовлетворенность самой жизнью. Здесь что-то не так, там не эдак, а тут еще посмотришь в зеркало и ужаснешься – боже, я же старуха, какой Памир, какие мальчики, жизнь прошла, так и не начавшись, и уже нет смысла ничего пробовать, потому что все равно не успею! Когда я слышу подобные речи, мне кажется, что перед подъездом такой паникующей уже стоит заведенный катафалк и несколько человек в черном нетерпеливо дожидаются, когда, наконец, клиентка прекратит истерику и займет свое почетное место.

Почему мы так рано и болезненно сдаемся? С точки зрения привлекательности наши женщины в среднем живут, как неандертальцы, двадцать пять – тридцать лет. Почему? Что происходит после того, как вам исполняется ваш критический тридцать первый или сорок второй год? Почему возраст надо скрывать и в ответ на очередной «неприличный» вопрос принимать оскорбленный или независимый вид?

Иногда кажется, что, несмотря на прогресс и растущее благосостояние, мы все еще не живем, а изо всех сил выживаем. Из-за этого в массе своей в обществе ценятся лишь половозрелые и сексуально активные особи, способные спариваться, приносить потомство и радовать глаз. Стариков, увядших женщин и уставших мужчин просьба не беспокоиться. Нет, конечно, больных на всю голову товарищей обоих полов, которые уже в тридцать начинают подтягивать веки, в сорок пить кровь девственниц, а в пятьдесят продавать душу дьяволу за вечную молодость, во всем мире хватает. А большинство актеров и актрис всех стран и народов вообще готовы сделать себе пересадку головы, лишь бы не играть роли отцов и матерей, но, честное слово, лучше переплатить психоаналитику и как следует подлечить мозг, чем менять кожу на лбу и шее.

У нас все еще не прижилось понимание того, что женщина может и должна быть хороша и в двадцать, и в сорок, и, при желании, в восемьдесят. Что в жизни нет правил, кроме тех, что мы сами придумали, и, если кому-то хочется начать сначала, не заглядывая в свой паспорт, значит, так тому и быть.

В смысле внешнего вида я совсем не сторонница превращения женщины в натуральную лахудру с нечесаными волосами и неухоженными конечностями. Разумная середина всегда находится где-то между: «Боже, какой ужас, седой волос – мне нужны лимфодренаж, термаж и липосакция!» и «Плевать, заплыла жиром, и нормально!». Я за торжество здравого смысла и за то, чтобы у похабников, которые часто называют «старухой» молодую, в сущности, особу, открылись наконец глаза и закрылись поганые рты. И чтобы мы все перестали верить, что молодость – это вечные двадцать и гладкая задница. Нечего слушать всякую шушеру с комплексами, лучше причесаться, отложить лишнюю плюшку в сторону, надеть красивое платье и тихо себе порадоваться.

Тем более что есть чему радоваться. Это в пушкинские времена сорокалетняя женщина считалась матроной, а девица, в двадцать пять не вышедшая замуж, была безнадежна. Сейчас сорок лет – смешно сказать, порой только начало славного пути. Элизабет Гилберт, автор бестселлера «Есть, молиться, любить», в одном из своих публичных выступлений так и говорит: «Мне всего сорок, я молода». И молода, и глаз у нее горит, и у нас сердце радуется.

Сегодня возрастные рамки сильно раздвинулись, вернее, их раздвинули те женщины, которым совершенно не улыбалось в расцвете сил уходить с авансцены только потому, что где-то что-то нащелкало, а Марь Иванна из соседнего подъезда считает, что ходить на свидания после пятидесяти – это неприлично.

Я всегда считала, что люди везде одинаковые. В принципе, я и продолжаю так считать, с одной поправочкой: люди-то, может, и одинаковые, но привычки у всех разные. Вот французы. Понятное дело, в вопросах любви им нет равных. Жить в стране, придумавшей французский маникюр, макияж и поцелуй, и не любить себя и друг друга невозможно. Одной моей знакомой француженке пятьдесят три. У нее есть муж-ровесник и любовник пятидесяти шести лет. У мужа сорокалетняя любовница, а у любовника жена пятидесяти пяти лет. И вся эта по нашим понятиям перезревшая компания плевать хотела на возраст, морщины, целлюлит и носогубные складки. Люди любят друг друга, секс, жизнь, вино, улиток и не считают, что мужья, любовники, жены и любовницы должны быть только юными и гладкими. Нет, от счастья быть молодым или хотя бы молодо выглядеть никто не отказывается, но молодость сама по себе не становится решающим критерием отбора.