Папы – не мамы. Как отцы влияют на жизнь девочек – маленьких и взрослых - Анастасия Андриян

«Мне не нужен отец» могла бы быть слоганом к рекламе клуба «Мужчины – это фу», где каждая обозленная на отца девочка – королева. Такие женщины не ценят мужчин, сращивая их в своей фантазии в единое целое. Каждый мужчина представляется отцовской фигурой, с которой у девочки связано стойкое разочарование, и увидеть за этой фигурой реального человека она не способна.

Здесь речь идет об очень жестком отрицании значимости отца для самой девочки и значимости всех мужчин в ее жизни и жизни ее детей.

Роль мужчины сводится к функции, которую женщина готова от него принять:

• Человек, который приносит деньги? – Хорошо, должен же ты платить за то, что я живу с тобой.

• Донор спермы? – Что ж, без тебя не обойтись.

• Муж, чтобы не цеплялись родственники? – Ладно, будешь живой ширмой, но равноправным партнером – никогда.

Отрицание – это один из самых сильных и примитивных защитных механизмов нашей психики. Услышав резкое и категоричное «Нет!» на какой-то свой вопрос, ты можешь сразу предположить, что у человека сработала защита. Лучше всего будет не пытаться его сейчас продавливать или уговаривать, потому что отрицание, которое пытаются проломить, очень быстро сменяется яростью.

Ты можешь нарваться на откровенный скандал просто потому, что задела что-то очень болезненное, перекрытое примитивным «Нет!». Лучшей стратегией будет дать человеку время и попробовать вывести на разговор в спокойной обстановке, когда человек будет готов к обсуждению.

Если ты видишь, что «Нет!» остается непробиваемым, а ты считаешь, что для ваших взаимоотношений это важно, есть смысл обратиться – по обоюдному согласию – к семейному психологу.

Отрицание значимости мужчины (читай: отца) в жизни девочки связано в первую очередь с переживанием предательства. Таким предательством девочка может посчитать как уход отца из семьи, так и его смерть, в которой отец, в общем-то, не виноват.

Однако боль от его потери была настолько сильна, что девочка не смогла с ней справиться. Единственным вариантом осталось обесценить отцовскую фигуру, а вместе с ней и всех мужчин в мире.

Корень проблемы – в глубокой обиде на отца, и именно с проработки этой травмы стоит начать работу с психологом, если женщина хочет научиться видеть в мужчинах людей, а не образ отца.

Депрессия, фобии, сны как способы самотерапии. История А

В психоанализе депрессия рассматривается как состояние, при котором человек лишается желания и ощущает себя так, будто он уже мертв. Это страшное переживание, попав в которое можно столкнуться с идеей, что смысла в дальнейшем существовании просто нет. Однако мне очень нравится фраза, произнесенная Карлом Юнгом о депрессии и заставляющая взглянуть на нее иначе.

«Депрессия, – говорил он, – подобна даме в черном. Если она пришла, не гони ее прочь, а пригласи к столу, как гостью, и послушай то, о чем она намерена сказать».

Поэтому первое, что я предлагаю клиенткам в депрессии, – это попробовать взглянуть на их состояние не как на болезнь, а как на корявый способ затормозить, который отыскала их психика. Депрессия, лишающая человека желания, прячет его в кокон от окружающего мира, блокирует эмоции, контакты с людьми, силы на то, чтобы действовать. Я предлагаю взглянуть на депрессию с интересом и спросить ее: «Что такого страшного я игнорирую и как долго, раз ты здесь?»

С тем же самым сообщением приходят к человеку фобии и сны. Все это – способы проработки травмирующих переживаний.

Как я уже говорила, человек рождается бесстрашным, фобия же – это трансформация переживания, которое несло опасность для психики и оказалось вытесненным в бессознательное. Как правило, это либо сексуальные переживания, либо переживания в отношениях с ближайшим взрослым.

Поэтому каждая фобия уникальна. Она остается с человеком, пока тот не знает истинных причин ее появления.

Одна моя клиентка, назовем ее А., с 10 лет испытывала сильную тревогу, находясь в людных местах. Она пришла в терапию, потому что тревога стала перерастать в настоящую агорафобию и мешать жить. Из-за тревоги А. пошла на дистанционное обучение вместо дневного, работала онлайн, а не в компании, как хотела, и общалась с мужчинами только по интернету.

А. считала, что страх появился после того, как ее в 8 лет забыли в магазине.

Мужчин она недолюбливала еще с подросткового возраста, описывая одноклассников как дураков, раздражающих ее своим кучкованием и шумом. При этом фобия А. была связана как с мужчинами, так и с женщинами разных возрастов.

Отец А. умер, когда ей едва исполнилось 9, и она о нем почти ничего не помнила, но говорила, что пережила его смерть легко и быстро. На мой вопрос, не кажется ли ей это странным, А. отвечала, что для ребенка нормально – не понимать, что такое смерть.

После смерти отца его для А. заменил дядя – брат матери, с которым раньше А. практически не общалась. В течение года дядя активно поддерживал А. и ее мать, отвозил А. в школу, покупал ей игрушки и чуть ли не переехал в их квартиру. А. очень любила его, называла своим вторым папой и о нем, в отличие от биологического отца, говорила с большим воодушевлением.

Однажды А. рассказала мне историю, случившуюся на ее десятый день рождения. Эта история не давала ей покоя, и А. хотела, чтобы я, выслушав, сказала бы, что в случившемся нет ничего страшного.

Праздник был в самом разгаре, мать А. пригласила много гостей: одноклассников А. и их родителей, друзей семьи и родственников. Это был первый день рождения А. без отца, и мама хотела сделать его таким громким и пышным, чтобы А. ни в коем случае не грустила.

После официальной части с поздравлениями все стали подходить к А. и обнимать ее. Дядя подошел последним и, стиснув А. в объятиях, положил ладонь ей на ягодицу.

В этот момент кто-то из гостей взорвал хлопушку, все радостно закричали, засмеялись, дядя А. вздрогнул и отпустил ее.

После он вел себя как обычно, и А. решила, что ей показалось. Однако выкинуть случившееся из памяти она никак не могла, и это мешало ей любить дядю так, как она хотела бы любить родителя.

Именно это происшествие заставляло А. так много рассказывать мне о положительных качествах ее дяди. Она будто пыталась доказать мне (и самой себе), что он достоин ее уважения, любви и доверия.

В ходе нескольких сессий мы с А. выяснили, что она не просто не прожила смерть биологического отца (тем более «легко и быстро»), она еще и сильно на него злится. Ведь, по словам А., если бы он остался жив, он никогда не подпустил бы к ней постороннего взрослого мужика.

Позже А. призналась, что очень злится на меня за разрушенное представление о ее