Подарок судьбы - Ирина Константиновна Семина

пожалуйста, в чувство вины не вгоняй, — вразумительно стала объяснять я. — Ну сам посуди: ведь никто не знает, что это за «Жар-Птица» и с чем ее едят, это же можно нарваться на та-а-акие неприятности!

— Ну так ты же сама хотела поработать над собой и изменить свою жизнь, от груза прошлого избавиться, от старых обид, — напомнил он.

— Вот знаешь, было бы здорово, если бы все — все! — эти ситуации закатать в рулончик или в ком, да запулить бы их куда подальше! И с концами!

— Так кто мешает? — удивился мой чертенок.

— А что, так можно? — недоверчиво спросила я.

— А что, кто-то запрещает?

— Действительно… Никто пока «против» не высказывался. Но погоди… а как это воплотить в жизнь?

— Нам понадобится туалетная бумага. Весь рулончик. Тащи!

— Зачем???

— Безобразничать будем! — объявил Пучеглазик. — Ты же хотела все ситуации в рулончик и подальше? Так слушайся меня!

Я не стала спорить и послушно потрусила в туалет за бумагой.

— Ну вот, принесла, — доложила я, вернувшись в комнату. — Что дальше?

— А дальше бери ручку и начинай записывать все, что хочешь запулить куда подальше. Один квадратик — одна ситуация. Целостность рулона сохранять! На все про все тебе десять минут. Время пошло!

Я без лишних споров достала ручку и стала строчить. Поскольку за последнее время память моя очень освежилась, я не задумывалась — все само ложилось на бумагу. Правда, писать было не очень удобно — все-таки материал специфический, но я справлялась. В десять минут я уложилась, и рулончика хватило, даже место осталось.

— Написала. А теперь это куда?

— Как куда? Обратно, на место. Туда, где взяла.

— А что с ней делать?

— А что с ней обычно делают? — фыркнул чертик. — Тебя учить надо?

— Ты хочешь сказать, я должна использовать это… по назначению?

— Не должна. Но можешь, если хочешь. Все неприятные ситуации — в канализацию, на утилизацию.

— А… ха… ах… аха- ха-ха! — меня прорвало на смех. — Извини, это у меня нервное… Ой, не могу! Ой, кажется я сошла с ума, какая досада! Что за ерундистика???

— По-моему, очень веселая ерундистика! — отвечал мне довольный донельзя Пучеглазик. — И буквальное исполнение твоего желания. Ты каждый раз отрываешь кусочек проклятого прошлого и превращаешь его в ничто. Одно движение руки — и бурный поток смывает его навсегда.

— Хорошо, я так и поступлю. Только бы никто не узнал, как я развлекаюсь на досуге, — все еще веселилась я.

— Погоди, ты еще мастер-классы давать будешь, — пообещал чертенок, вызвав у меня новый пароксизм веселья. Представляю себя в родной конторе, как я важно достаю из письменного стола рулон туалетной бумаги и начинаю излагать коллегам концептуальные подходы к утилизации застарелых проблем…

— Ну вот, теперь буду знать, куда и как отправлять все неприятности, — воодушевилась я. — Ты у меня просто чудо, счастье мое пучеглазое!

— Кстати… Знаешь, откуда взялось слово «неприятность»?

— Из словаря.

— А до того? Правильно, из жизни! И образовано оно от выражения «не принять». Приятность — принимаем, а не-приятность… Уже поняла, да?

— Ну, предположим. И что?

— А то, что приятность становится не-приятностью только тогда, когда ты ее не приняла. А принять надо! Она же послана в качестве подарочка, как тебе уже известно!

— Да помню я, помню! И что дальше?

— Ну, вот не приняла ты подарочек, обиделась, надулась… А дальше вступает в силу Закон Снежного Кома. Тебе Вселенная другой подарочек на эту тему подкидывает, только уже покруче — чтобы разглядела, не пропустила. Ты опять его расцениваешь как неприятность и обижаешься на судьбу — тогда тебе снова подарочек прилетает, уже побольше. Так вот твои обиды и растут, как снежный ком! А когда он больше тебя станет, считай, что ты из-за обиды уже и белого света не увидишь, так и станешь его впереди себя катить.

— Тяжеловато будет, — поежилась я, явственно представив себе, как я толкаю впереди себя неподъемный ком, увеличивающийся с каждым шагом.

— Ну так надо не давать обидам налипать! — выдал совет Пучеглазик.

— А если уже налипли? Если там уже не ком, а целая снежная баба?

— Ха! А это идея! — воодушевился Пучеглазик. — А может, тебе стоит ее слепить? Снега вокруг много, зима же…

— Слепить? А зачем? Что мне, так всяких не-приятностей мало?

— Ну какая ты непонятливая! — укорил меня он. — Закатаешь в ком все свои обиды, поработаешь над ними. Стало быть, примешь и уделишь им внимание, они обрадуются и станут приятностями. Детское волшебство — самое веселое и приятное занятие!

— Для дамы, разменявшей четвертый десяток? Ох, и глупею же я от тебя… — покачала головой я. — Катастрофа просто!

— Катастрофа у тебя была до нашей встречи, а сейчас уже все в порядке, — успокоил меня он.

— Да, а потом-то что? — спохватилась я. — Ну, закатаю я в нее обиды, и что, пусть живут?

— Нет, они же заморозятся! Ну, как «замороженные» вклады. А потом придет весна, и все твои не-приятности растают и превратятся в журчащие ручейки, — пообещал он. — Солнышко все растопит!

— Ладно. Я подумаю. А теперь предлагаю быстренько принять душ и залечь на отдых. Меня манит и зовет моя мягкая постель. Хочу, чтобы мне приснился Принц-на-белом-коне! И волшебства побольше!

— Заказ принят, — важно пообещал Пучеглазик. — Волшебный сон, Принц — одна штука, конь — одна штука. Спокойной ночи, приятных снов!

Подарочек третий

ВОЛШЕБНЫЕ СНЫ

Нет, Пучеглазик меня не обманул, сны были. И Принц был, и конь, и даже моя любимая широченная тахта, застеленная простыней в зеленый цветочек на белом фоне… Но, как водится, во сне все видоизменилось и сплелось в самых причудливых сочетаниях, и я увидела вовсе не то, на что рассчитывала.

…От горизонта до горизонта раскинулось необозримое заснеженное поле, по которому были разбросаны редкие подснежники. Я шла от цветка к цветку и поливала их из большой лейки, но они почему-то от моего ухода не расцветали, а на глазах чахли и прятались под снег.

Тут же, неподалеку, располагалась во много раз уменьшенная избушка на курьих ножках, на которой, как на табуретке, восседала Баба Яга и скучным голосом вешала:

— …и тогда сел Иван-Дурак на коня-идиота и поскакал на поиски Василисы-Придурочки. Долго ли, коротко ли скакал он, а только увидел ее и сказал: «Приехали!»

Я увидела во сне своего любимого, восседавшего на белоснежном коне, но почему-то забывшего при этом снять лыжи. Конь вместо доспехов богатырских был в темных горнолыжных очках и шапочке с помпоном, а потому и правда выглядел совершенно по-идиотски. В роли Василисы-Придурочки, выступала, очевидно, я.