Я — социопатка. Путешествие от внутренней тьмы к свету - Патрик Гагни

меня образовалось море эмоций. То есть я его, конечно, люблю, это все замечательно, но… думаю, стресс ушел не из-за этого. Я не потому перестала испытывать тревогу, что ее заменила любовь. Я просто чувствую, что меня принимают такой, какая я есть. Дэвид не осуждает меня за то, что мне что-то безразлично; ему не кажется странным, что я веду себя тихо и не реагирую. Мне не надо постоянно оправдываться, почему я в апатии, поэтому сама апатия перестала причинять стресс.

Я сделала паузу, давая доктору возможность обдумать сказанное: — Принято считать, что отсутствие чувств — это «плохо», поэтому социопатов с малых лет приучают скрывать или подавлять апатию, иначе они рискуют прослыть монстрами. Эмоциональный вакуум провоцирует стресс и тревожность, которые, в свою очередь, толкают на деструктивное поведение. Запускается порочный круг. — Я помолчала и продолжила: — Но эту систему убеждений можно изменить, если помочь социопатам осознать, что присущие им черты не являются «плохими». Тогда на смену тревожной реакции придет принятие — и количество случаев антисоциального поведения уменьшится. — Я покачала головой. — Но это все в теории, естественно.

— Но разве это правильно — нормализовать антисоциальное поведение? — возразила доктор Карлин. — Это неэтично. Вот почему я попросила тебя перестать прибегать к твоим методам коррекции. Я хочу, чтобы мы нашли безопасные методы справляться с твоим состоянием.

— Я говорю не о нормализации поведения, — уточнила я, — а о нормализации психологических черт. Чем больше я себя понимаю, тем меньше меня беспокоит моя апатия. Соответственно, я не совершаю дурных поступков. Апатия же не является причиной социопатии. Это всего лишь симптом. Я точно это знаю, потому что по-прежнему ощущаю себя социопатом, хотя больше не совершаю противоправных действий. Почти.

— Теперь я запуталась, — сказала доктор Карлин.

— Хотя в последнее время я не испытываю компульсивной тяги к криминальным поступкам, — пояснила я, — я по-прежнему та же Патрик. Я не испытываю эмоций, как вы. Мне незнакомы вина и стыд.

— Значит, тебе не было стыдно, что ты прочитала дневник Джейкоба?

— Нет, я только пожалела, что позволила Арианне уговорить себя на это, ведь мне совсем не хотелось этого делать. Я позволила ей себя использовать. Потому и разозлилась. На себя, потому что поступила неправильно.

— Но ты и раньше поступала неправильно. Выбор всегда был за тобой.

— Нет. Ведь люди с компульсивным расстройством не по своему выбору считают предметы, или десять раз моют руки, или делают все то, что им кажется, они «должны» делать.

Я поняла, что она мне не верит.

— Именно это я пытаюсь вам объяснить! — продолжила настаивать я. — Антисоциальное поведение социопата в большинстве случаев компульсивно. Оно вызывается тревожной реакцией на внутреннее напряжение, потребностью избавиться от апатии. Так я это чувствую. Но в отсутствие тревоги у социопатов появляется выбор, — пояснила я. — Я пошла в дом напротив по собственному желанию, потому что хотела. Тревога не управляла моими действиями, поэтому опыт оказался таким приятным.

— Ясно. Хорошо, давай поговорим об этом подробнее, — сказала она.

Я покачала головой, пытаясь подобрать слова:

— Всю жизнь я думала, что хочу быть как все. Я хотела быть нормальной. Но теперь не хочу. Теперь мне нравится, что я равнодушна к мнению окружающих; я рада, что чувство вины не тяготит меня, как остальных. Если совсем начистоту, — сказала я, — иногда мне даже нравится апатия. Когда я ничего не чувствую… я будто погружаюсь на дно Большой голубой дыры.

Доктор Карлин растерянно моргнула:

— Какой дыры?

Я улыбнулась и ответила:

— Большой голубой дыры. Это геологическое образование в Белизе. Глубина дыры — несколько сотен футов; она окружена светло-голубой кристально чистой водой, но посередине, где океанское дно резко уходит вниз, вода черная. — Я посмотрела в окно. — Эта дыра — единственное, чего я всегда боялась, — призналась я. — В детстве я смотрела на нее на фотографии, и при одной лишь мысли о том, чтобы переплыть провал, мне всегда хотелось… — Я не договорила. На меня снизошел глубокий покой.

— Что тебе хотелось?

Я нахмурилась и посмотрела ей в глаза:

— Кому-нибудь навредить.

Она подняла бровь, дожидаясь, пока я продолжу.

— Моя апатия всегда казалась бездной, даже в детстве, когда я не осознавала, что со мной происходит. — Я опустила глаза и принялась рассеянно разглядывать узор на ковре. — Думаю, я ее боялась потому, что не знала, какие монстры обитают в той темноте.

— А сейчас?

Я пожала плечами.

— Сейчас я знаю всех монстров в лицо, — улыбнулась я. — И капитулирую перед ними.

В комнате стояла такая тишина, что было слышно тиканье часов. Послеобеденные тени прокрались в углы кабинета и окружили меня, как старые друзья. И вдруг меня осенило.

— Вот так должно быть, — тихо проговорила я. — Так должны чувствовать себя социопаты. Это и есть наша надежда. — Я начала расслабляться. — Вот я сижу здесь с вами сейчас и впервые с раннего детства себе нравлюсь. Я в мире с собой. Я наконец поняла, что мне в себе не нравилось: поступки. Мне не нравилось мое поведение.

Доктор Карлин кивнула.

— У тьмы есть и другая сторона. Все социопаты должны это понять. И это несправедливо, что они не могут этого сделать.

— Не понимаю, — сказала доктор, — почему не могут?

Я пожала плечами:

— Потому что некому объяснить. Потому что социопаты молчат, а говорят только лжесоциопаты. А книги о социопатии пишут идиоты с ложными сведениями, — пожаловалась я. — И как настоящим социопатам понять, что к чему?

— Ты же поняла, — заметила доктор Карлин.

— Мне просто повезло, — ответила я с саркастической усмешкой. — Я разобралась во всем этом, потому что мне посчастливилось найти несколько научных работ в библиотеке. — Я снова посмотрела в окно, откинувшись на диванные подушки. — Но есть люди, которым повезло меньше, — я всплеснула руками. — Где им искать психотерапевтов? А группы поддержки? А книги? — раздраженно перечисляла я.

Доктор Карлин выждала секунду и произнесла:

— Так напиши книгу. — Я посмотрела на нее как на ненормальную. — Я уже говорила, Патрик. Думаю, у тебя талант, ты можешь стать психологом. Ты бы поинтересовалась обучением в аспирантуре. — Она следила за моей реакцией. — И про книгу я серьезно. Тебе стоит попробовать.

Я оторопела:

— Да кто я такая, чтобы писать книгу?

— Ну, во-первых, ты высокоадаптированный социопат, — рассмеялась она.

— Точно, — ответила я. — Я социопат. И вы думаете, кто-то поверит написанному в моей книге?

— Другие социопаты поверят. Ты же сама сказала: ты их понимаешь. Знаешь, каково это — жить с таким расстройством. Твой взгляд уникален, ведь ты можешь проанализировать болезнь с личной и профессиональной точек зрения. Пускай у тебя нет ответов на