Теория стаи. Психоанализ Великой Борьбы - Алексей Меняйлов

И когда Он приблизился к спуску с горы Елеонской, все множество учеников начало в радости велегласно славить Бога за все чудеса, какие видели они.

Говоря: благословен Царь, грядущий во имя Господне! мир на небесах и слава в вышних!

И некоторые фарисеи из среды народа сказали Ему: Учитель! запрети ученикам Твоим.

Но Он сказал им в ответ: сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют.

И когда приблизился к городу, то, смотря на него, заплакал о нем.

(Лук. 19:37–41)

Да, к Иерусалиму приближался Чужой.

Он шел, и никто, никакая сила остановить Его не могла; и «Вавилон» это чувствовал.

Никто не обманывается, когда на него надвигается смерть, и еще есть надежда ее избежать.

Разбухший от наплыва религиозных туристов город лихорадило. Улицы были полны молящимися торговцами, прибывшими со вкусом и в лучших традициях растратить часть добытых обманом или в наглую и открыто серебряных и золотых денег.

Город был как бы захвачен восторженными людьми, очищающимися, как им казалось, самой только близостью древних, необыкновенного прошлого, камней мостовых, и в набожных позах обменивающимися вестями о стоимости товаров в различных частях ойкумены.

Была весна, и, как всегда весной, настроение у всех было приподнятое, и мечталось, что еще чуть-чуть — и вот уже весь мир ляжет у их ног. В конце концов, разве не Карфаген, город торговцев (а до него Тир), властвовал над ойкуменой столько столетий?!

Жаль, вознесся железный Рим, подменив обманы торгового Карфагена насилием, — выше всего превознеся не деньги, но бескорыстную власть.

Люди могли находиться дома, на улице, но при такой скученности народа только навык контролировать себя на базарных площадях удерживал их обратиться в единую, ритмично двигающуюся вперед-назад толпу.

Они оставались публикой — но все равно чувствовали свое всемирное единство, — и тогда счастье в особой мере изливалось на их лица. И они приходили в особенное возбуждение.

Публика толпочками собиралась не только в городе, но и за городом.

И вот появился Чужой. Хотя все ждали своего. И раздалось приготовленное для своего: «Осанна в вышних!..»

Но близость Бога, дышащего свежестью уютных уголков каменистой Иудеи и Палестины, подействовала на скрывающую свою злобность толпу сильнейшим образом. Многорукая толпа, даже если она изъязвлена провалами улыбающихся ртов, всегда зла; она не радуется, как то может показаться поверхностному наблюдателю, поскольку способна только злорадствовать.

Они ждали: придет Царь так уж Царь, Победитель, еще более «крутой», чем великие военачальники древности, и Израилю поклонятся все народы. Царь, покорение народов, разрушение селений, монополия на торговлю — как тут не расчувствоваться?! Как не начать ломать деревья и рвать одежду?!

И все-таки глубинной причиной злорадного возбуждения толпы был Сам Христос. Он и только Он. Толпа никогда не ошибается, кто перед ней. Тем более, что изгнанные бесы поработали — внушения, что Идущий — Сын Божий, не могли не нарывать. Толпа не ошиблась и на этот раз: Победителя в Нем не увидели; не увидели также «ни вида, ни величия», которые «привлекали бы их к Нему» (Ис. 53:2). И мгновенно, подобно крысам, разочаровались… Разочаровались и возненавидели. И вот тогда-то и началась вакханалия…

При входе в великий город стояли фарисеи и смотрели на беснующуюся толпу, кричащую «осанна» тому, кого именовали Царем Израилевым. Фарисеи с завистью смотрели на вытаращенные, вылезшие из орбит глаза, текущие изо рта слюни, осознавая всю невозможность самим присоединиться к толпе и вдосталь насладиться сменой масок.

Все что они могли — это от стен домов улицы уязвить Чужого, назвав участников этого балагана Его учениками.

И они это сделали, при этом издевательски назвав Его «Учителем»:

«Учитель! запрети ученикам Твоим», — сказала «совесть нации».

Но Чужой был мудр и опытен: совсем еще недавно при предыдущей попытке ритуального посажения на царство Его пытались убить.

Фарисеи, завидовавшие одновременно и почестям, и участникам кривляющегося шествия, возмущались — рационализируя гнев, естественно, чем-то благообразным.

«Учитель! запрети ученикам Твоим!»

Христа фарисеи часто ставили в положение, в котором он не мог ответить ни «да», ни «нет».

Но Он, Чужой, ответил.

Он ответил так, что посторонний, может быть, и не понял бы, но присутствующие поняли сразу:

«Он сказал им в ответ: сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют».

Кайф был сломан.

Изувечен.

Фарисеи поняли, что их игру в который раз разгадали…

Перестала кривляться и толпа, а через неделю выбила из Понтия Пилата госодобрения того, что было всегда ее сильнейшим подсознательным желанием — и Царя распяла.

Стая успокоилась окончательно, вылезшие из орбит глаза вернулись на место, домашние хозяйки вернулись совместно, как крысы, воспитывать детей в подобия вождей, и торговля пошла своим чередом.