Пламя в моем сердце - Рита Трофимова

Пламя в моём сердце

Глава 1

Лина

И только Пламя может уничтожить Аспида

Пламя надежд, Пламя борьбы, Пламя любви.

* * *

Шла вторая неделя лета. Непривычно жаркий май сменился пасмурным июнем. Дождь зарядил ещё с прошлого воскресенья и лил несколько дней подряд. Погода плакала, будто чувствовала настроение Лины.

Тётя Эмма с нетерпением ждала приезда сестры и племянницы, и поглощённая сборами мама Марта считала дни до вылета в Германию, мечтая о прогулках по тихим тирольским улочкам с видом на Альпы, о походах в оперу, о поездке в Зальцбург и в Италию к Средиземному морю.

— Как жаль, что мы не застанем цветущую магнолию, — размышляла Марта вслух. — На будущий год нужно обязательно поехать весной, одно удовольствие вдыхать этот чудесный, ванильный аромат. Нужно сказать Эмме, чтобы она сняла квартиру поближе к побережью, где-нибудь в Портофино, там такая буйная природа, такая красота…

Дачу мама Марта оставляла под присмотром соседки-приятельницы, та согласилась до самого августа окучивать грядки и собирать урожай. «Элочке теперь не до огорода. У неё есть дела поважнее», — оправдывала Марта взрослую дочь, намекая на серьёзные отношения той с перспективным загадочным мужчиной, с которым сама Марта намеревалась познакомиться в ближайшее время.

Лина была как на иголках. Впервые в жизни она не горела желанием ехать в Германию и ломала голову над тем, как сказать матери о том, что остаётся в Москве? В какую форму облечь свой отказ и не растревожить мать, не вызвать приступа гнева и колик в сердце?

Позади были предэкзаменационные хлопоты. Лина легко отыграла вступительный экзамен в консерваторию и была зачислена на фортепианный факультет. В общем-то, для Лины это не составило особого труда — она играла репертуар майского концерта. Комиссия, включая именитых профессоров и саму Бескровную, отметила блестящую технику исполнения и одухотворённость пианистки. Однако Лина ни на минуту не забывала о Филиппе: с мыслями о нём входила в зал, с мыслями о нём садилась за рояль и играла Баха, и теперь с трепетом в сердце вспоминала экзамен по специальности. Она бы с лёгкостью могла завалить его, если бы Филипп перестал выходить на связь, хотя бы на день раньше.

Вот уже четвёртые сутки он не появлялся в сети, и Лина места себе не находила. Эмоции как огненные сгустки метались в душе, не позволяя векам сомкнуться, и распаляли бессонницу, ставшую её постоянной спутницей, которую ночь подряд. Однако внешне Лина старалась быть невозмутимой и в ожидании весточки от Фила ни на минуту не расставалась с телефоном. Ей так хотелось быть рядом с ним, помочь побороть недуг и облегчить страдания.

Укрывшись в детской, подальше от глаз любопытной матери, она в который раз набрала номер Филиппа. В трубке шли долгие гудки. Долгие и изматывающие. Ладони Лины вспотели, кровь отлила от лица и будто застыла от напряжения. Лёгкая дрожь пробежала по телу. «Сейчас… сейчас я досчитаю до десяти, и ты ответишь на мой звонок, — словно заклинание повторяла она. — Пожалуйста, пожалуйста, Филипп… отзовись!»

Однако уверенность Лины таяла с каждым вдохом. Глаза помимо воли наполнились слезами, а самая крупная скатилась по щеке, разбившись о дисплей сотового. Экран погас, и Лина до боли закусила губу. «Ну почему, Филипп, почему ты так поступаешь со мной⁈»

Она прикрыла глаза, припоминая сцены последней встречи.

В ту ночь после скандала они ещё долго сидели в обнимку на крыше дома Полянских. Лина ощущала дыхание Филиппа, тепло ладони на своём плече и жар его тела. Он был рядом, — тот самый мальчик из детства, совсем ещё юный, но уже побитый жизнью, надломленный, с грузом прошлых ошибок за спиной и горьких воспоминаний. Одинокое израненное сердце, уставшее от боли и тоски.

Словно прочитав её мысли Филипп сильнее сжал её плечо и первым нарушил молчание.

— И всё же я рад, что ты обо всём узнала. Пусть так… Я бы и сам всё рассказал, но не сегодня, не хотелось портить такой удивительный день. И ещё хочу, чтоб ты знала: я не люблю притворяться и врать, обнадёживать и давать пустых обещаний.

— Ты должен выстоять, Филипп. Ради… нас, — тихо, но твёрдо ответила Лина.

— Я смогу. Обещаю. — Филипп вздохнул, уткнувшись лбом в её макушку.

* * *

Над их головами распласталось сияющее звёздное небо. Оно казалось бескрайним, дышащим и таким безмятежным. Медная луна парила над ними, проливая на крышу мягкий золотистый свет. Майский ветер окутывал тихой прохладой, усмиряя пылкие желания Лины. Ей так хотелось быть с ним, прижаться губами к его губам, плыть среди звёзд по небу и таять… таять в дымке хрупкого счастья…

Однако сквозь ауру чувственной неги, словно сигнал тревоги пробивался болезненный импульс хвори: на щеках Филиппа пылал нездоровый румянец, на висках проступили росинки пота. Лина ощущала его озноб и приливы жара, и как могла гасила горячку.

— Лин, не смей! Я же не умираю. — Филипп слегка отстранился. — Я… сам.

— Но что ты будешь делать со всем этим? — заволновалась Лина. При мыслях о том, что Филиппу придётся страдать, грудь, словно тисками сдавило.

— Буду продираться через это дерьмо, — с вымученной улыбкой вздохнул он.

— Может, нам обратиться к врачу?

— Шутишь? Нет. Я сам себе врач! — отрезал Филипп.

И Лина не посмела возразить, в тот момент она прочувствовала всю силу его слов и была уверена, что он непременно справится. Они смотрели друг другу в глаза и улыбались на зло всем бедам, отчего на душе на короткий миг становилось легко и спокойно.

Лина усилием воли подавила рвущийся из груди стон и стиснула зубы. Только бы не разрыдаться!

Марта стала замечать неладное, но упорно делала вид, что ничего не происходит. Лина всё чаще ловила на себе её проницательные взгляды — роль беззаботной дочери давалась ей с натяжкой на троечку. Обстановка накалялась день ото дня. Мать наигранно улыбалась и не лезла в душу с расспросами, и о том, что застала Лину на лестничной площадке в обнимку с Филиппом, ни разу не упомянула, даже речи не заводила о её безнравственном поведении, словно вычеркнула из памяти тот «постыдный» эпизод.

Ближе к вечеру того же дня Марта тихо зашла в детскую и остановилась у стола, за