Хочу свести тебя с ума - Анна Белинская

ты меня пойми правильно. Пашка совсем юная, в большом городе и одна. Мне, конечно, гораздо спокойнее будет, если она поживет у тебя, под твоим контролем. Но и стеснять мы тебя не хотим. Сейчас адаптируется за пару месяцев, привыкнет к мегаполису, а потом мы с матерью ей свое съемное жилье подыщем.

В смысле – пару месяцев? Девчонка же сегодня сваливать собралась. Дядь Вася не в курсе?

Вообще-то, я не собирался ей препятствовать. Она мне за один короткий вечер до хрена увечий нанесла, а жить с этой бешеной оторвой несколько месяцев под одной крышей – самоубийство. Об этом, естественно, я любящему папаше не скажу, но подыскать уже сейчас своей дочурке жилплощадь посоветую.

– Павел, – опережает меня Зайцев, прежде чем я успеваю открыть рот, – вы ребята молодые. Москва – город дорогой, а Пашка у нас девушка самостоятельная и гордая… – пф-фф, нашел кому рассказывать, – поэтому конструктивный разговор мне проще вести с тобой – со взрослым серьезным парнем, нежели с ней. Мы с матерью Паулины решили, что будем вам помогать. Денежно. За коммуналку, на продукты, на бытовую химию и так, в качестве моральной компенсации за временные неудобства. Мне проще тебе эти деньги перечислять, чем непонятно кому. Да и ремонт у тебя в самом разгаре, насколько мы могли с матерью по Пашкиному прямому эфиру судить. Тысяч сорок лишними не будут, верно? А я хоть буду знать, что дочка в безопасности и под контролем.

Хотелось бы мне сказать, кто тут еще в опасности, но прикусываю себе язык, ведь предложение-то очень даже заманчивое.

Офигеть, сорок косарей за грызунью?! Да я ее уже почти люблю. За деньги? Да!

– Василий Романович, спасибо, но я зарабатываю и… – включаю «добропорядочного родственника» для видимости.

– Павел! Даже не вздумай отказываться! Отказа не приму, – требовательно перебивает меня дядь Вася.

Я че, дурак, чтобы отказываться? Мне бабки нужны. Тачку до ума довести и ремонт этот долбанный доделать.

– Ладно, спасибо, – говорю так, будто мне такой расклад не нравится.

– Вот и славно, – радуется мужчина.  – И, Паш, я тебя попросить хотел. Ты Паулинке про наш разговор ничего не говори. По-тихому буду тебе переводить и все. Меньше знает, как говорится, крепче спит.

Ваще, зачет!

– Как скажете.

– Ну давай, сынок. Спасибо тебе еще раз. Если что от нас с матерью потребуется, не стесняйся, звони, говори. Еще добавим.

Да блть, какое доброе утро!

– Хорошо, спасибо.

– Только, Паш, ты там это…– неожиданно мнется дядя Вася, – раскладушку уж ей купи. Что ж она на полу-то, бедная.

– Без проблем! Как раз сегодня собирался, – бессовестно вру я.

Мы прощаемся на приятной обоим ноте.

Буквально через пару секунд на карту мне падают сорок косарей.

Рот разъезжается в довольной улыбке до самых ушей.

Пара месяцев. Одна жилая комната. Несносная соседка. Ежемесячное лавэ.

Нос улавливает что-то аппетитное. Принюхиваюсь. Из кухни тянет жрачкой. Годной жрачкой.

Итак: пара месяцев, одна жилая комната, соседка, бабло и приготовленная жратва. Ну-уу… Допустим.

Осталось уговорить Зайцеву не сваливать от меня со своим розовым чемоданом. Задачка не из простых, но и я не пальцем делан.

Так-то возвращать сорок кэсов рука не поднимается. Глава 10.

Паулина

Я просыпаюсь рано, в шесть утра. Во-первых, еще не до конца переключилась на новый часовой пояс после Новосибирска. А, во-вторых, хочется спокойно привести себя в порядок перед первым посещением университета, не боясь, что ко мне в ванную вновь ввалится беспардонный хозяин квартиры.

Десять минут ненавистной возни с тазиком, и я, наконец, чувствую себя чистой. Наскоро укладываю волосы, подсушивая предусмотрительно захваченным с собой феном, надеваю высохшие за ночь шорты и майку и иду на кухню, раздумывая, что бы такого съесть.

С тоской вспоминаю вчерашние пирожки, уничтоженные Волковым.

Я бы сбегала и купила еще, но на часах семь утра. Сильно сомневаюсь, что булочная на первом этаже уже работает.

Подвисаю, распахнув Пашин холодильник.

Еще раз оглядываю достаточно специфический набор продуктов. По большому счету кроме яичницы и вариантов нет. Достаю все пять яиц, собираясь приготовить на двоих. Надеюсь, хозяин этих яиц не станет возмущаться.

Хм, хозяйские яйца… В моей голове это звучит так смешно и пошло, что я улыбаюсь, пока от души колочу эти самые несчастные яйца о бортик разогретой сковороды, которую накрываю крышкой, после чего навожу себе кофе.

Делаю первый терпкий глоток, смотря в окно. За ним зеленеет уютный московский дворик, и мое настроение окончательно взмывает вверх. И пусть я без понятия, где буду спать следующей ночью, но сегодня мой первый день в университете! Моя мечта сбылась! Я все смогла! Сама!

– М-м, как аппетитно пахнет, – внезапно урчит Волков за моей спиной.

Резко оборачиваюсь, чуть не расплескав из кружки кофе, и вижу, как Паша, голый по пояс, уже сует свой любопытный нос в сковородку, приподняв крышку. Я мгновенно вспыхиваю и отвожу взгляд, потому что, глядя на обнаженный мужской торс, я невольно вспоминаю вчерашний поцелуй и горячие ладони на своей груди.

– Яйца твои жарю, – буркаю я, ощущая на себе Пашин взгляд.

– Звучит кровожадно, но окей, – тянет Волков, демонстративно поправляя содержимое ширинки, – поделишься?

Кажется, его ничего не смущает и, вероятно, он и не помнит о вчерашнем инциденте. По крайней мере Паша ведет себя непринужденно, когда как я испытываю крайнюю неловкость.

Я, какого-то дьявола, помню его поцелуй, и от этого мне не по себе!

– Конечно, они ж твои, – сглатываю и смотрю в сковороду.

От этой, казалось бы, ничего не значащей беседы мои щеки горят так, что на них самих можно жарить яичницу.

Пашка, хмыкнув, наводит себе растворимый кофе и усаживается за стол, ожидая завтрака, а у меня руки потрясываются, когда раскладываю по тарелкам яйца, потому что чувствую на себе его взгляд. Парень следит за каждым моим движением, при этом его лицо, как и взгляд, не имеет ничего схожего со вчерашним. Может, он просто выспался?

– Приятного аппетита! – весело сверкнув глазами, внезапно произносит Волков, когда, поставив перед ним тарелку, я усаживаюсь напротив него.

Вскидываю на Пашу сощуренный взгляд. Что происходит?

Исследую глазами его довольное, расслабленное лицо, пока он закидывается яйцами. Он слишком доброжелателен. Настолько слишком, что вызывает повышение кислотности у меня во рту.

– Спасибо. И тебе, – с подозрением отзываюсь в ответ.

Может, просто радуется, что сегодня я от него съеду?

– Знаешь, Лина, я тут подумал, и…тебе не обязательно съезжать, – положив вилку рядом с тарелкой, Паша откидывается спиной на спинку стула. Выражение его лица