Я не играю по правилам - Екатерина Аверина

Нет! Он продолжает уничтожать во мне ощущение женщины.

Обнимаю себя руками за плечи и закрываю глаза, чувствуя, как по щекам текут горячие слезы. С детства столько не плакала, сколько за последние два года. Капли текут по подбородку, горечью оседают на губах. Слизываю их и реву уже в голос. Все равно никто не услышит. Сильной я буду завтра. Обязательно. Сегодня у меня почву из-под ног снова выбили.

Делаю вдох поглубже. Кислород в легкие получается протолкнуть лишь частями. Горло, ребра, живот, все сдавило в столь неожиданной истерике. Я оказалась к ней не готова. Но иногда плакать даже полезно, я знаю как врач и как подруга опытного психолога. Разгрузка нервной системы и все такое. А еще пожалеть себя иногда можно, особенно когда больше некому.

«Завтра буду сильной», — вновь обещаю себе. — «И буду улыбаться назло этому идиоту».

Как слепы мы иногда бываем в своей любви. Сейчас меня почему-то очень радует, что, выходя замуж, я оставила свою фамилию. Он Егоров, а я Ковалева.

— Хоть со сменой документов не возиться, — хрипло смеюсь, стирая слезы ладонями.

Но мы ведь были счастливы с ним? Были. А потом начались претензии и неаккуратно брошенные им слова, каждое из которых причиняло все больше обиды и ломало мою самооценку. Такое замечаешь не сразу, просто в какой-то момент начинаешь меньше смотреться в зеркало и в магазине выбирать темные, закрытые вещи.

Когда мы выяснили, что совместных детей у нас быть не может, потому что мой организм отторгает его семя как инородное, уничтожает, словно это вирус. Чертова несовместимость. Так бывает. Егоров стал попрекать меня тем, что я хреновый врач, раз не могу решить эту проблему. Ему дети вот прямо сейчас резко нужны, а я не рожаю.

Кто виноват? Правильно, женщина.

Тогда я не выдержала и объявила о разводе, еще думая, что люблю его. Так странно устроена наша психика… Тут же узнала, что у него давно есть любовница. При этом почему-то идея с разводом сначала ему не понравилась, и он продолжал трепать мне нервы. А я поняла, что любви больше нет. Есть усталость от всего происходящего. От вечного копания в себе с вопросом: «Что со мной не так?». Потом подумала, что «не так», наверное, с ним. Или с нами обоими. Черт его знает. В этом у нас хорошо разбирается Катя.

Было обидно, что все наши знакомые, оказывается, были в курсе его отношений на стороне. Потом и обида прошла, осталась лишь пустота и та самая надломленная женщина, которая продолжает носить закрытую одежду и редко смотрится в зеркало.

И вроде нет у меня проблем с мужским вниманием. С учетом того, где я работаю, его иногда даже с избытком, но починиться пока не выходит. Да и как, если бывший муж звонит, чтобы с издевкой сообщить о том, что его любовница беременна? Я бы пожелала им счастья, если бы он не пытался снова дать мне ментальную пощечину. Мирослав сделал такой простой шаг с добавлением этого придурка в черный список. Почему сама так не поступила?

Потому что в очередной раз дура!

Просто не отошла еще от всего случившегося. Я ведь не была такой…

— Все, хватит ныть! — Шмыгнув носом, поднимаю подбородок выше.

Встаю с пола, подхожу к зеркалу и снимаю водолазку, разглядывая свои ключицы, родинки, простое белье с блестящей капелькой в центре и светлые волосы, упавшие на плечи, и размышляю о том, как неправильный мужчина рядом может уничтожить в женщине саму женщину. Поразительно!

Принимаю душ, закутываюсь в махровый халат, завариваю чай с сушеной смородиной и сажусь на кухне за ноутбук, чтобы немного поработать. Ставлю одну ступню на табуретку, подтянув к себе колено. Проверяю назначения парням, корректирую, смотрю и анализирую данные с браслетов, все чаще зевая.

Когда телефон на столе начинает вибрировать при входящем звонке, вздрагиваю, сбившись со вдоха.

— Привет. Ты чего? — удивленно спрашиваю у Кати.

— Дверь мне открой, — просит она.

Удивленно моргнув, торопливо иду в прихожую. Открываю и снова удивленно моргаю.

— Доставка эндорфинов — подруга демонстрирует мне бумажные пакеты.

Улыбнувшись, отхожу в сторону, пропуская ее в квартиру. На поздний ужин у нас роллы, шоколадный мусс и две бутылки белого полусухого.

— Завтра на работу, — напоминаю ей, разбирая на столе, чтобы все уместилось.

— Пф! В первый раз что ли? — Закатывает она глаза. — Я к тебе сегодня как подруга, ни как психолог.

— Это радует, — честно отзываюсь, снимая прозрачные крышечки с упаковок роллов, а Катя открывает вино.

Моя кухня наполняется запахом праздника и настроение постепенно растет. Мы пьем и болтаем, ругая мужиков, обсуждая видео с другими мужиками из одной запрещенной социальной сети. Там они кажутся идеальными. Сами же над собой смеемся. Глупости это все, но ужасно весело.

Иногда в Кате все же включается психолог, а во мне спортивный врач и мы даже немного спорим, а потом снова смеемся и пьем.

— Хочешь, расскажу тебе большой-большой секрет? — Шепчет подруга.

— Очень большой? — Так же шепотом спрашиваю я, подавшись вперед.

— А-га, — кивает она. — На самом деле он и не просил меня молчать, так что… — загадочно улыбается она.

— Он? — Настороженно уточняю, даже немного трезвея. — И почему тогда секрет?

— Для интриги, — подмигивает Катя. — Мне написал Мирослав.

— Боже, — Зажмуриваюсь, а затем делаю большой глоток вина.

— Ты покраснела, — смеется подруга. — Он тебе нравится?

— С ума сошла⁈ — едва не роняю бокал из рук. — Зачем он тебе написал?

— Сказал, ты уехала от Дворца расстроенная и тебе нужна поддержка.

— И? — сильнее подаюсь вперед.

— И все, — пожимает она плечами. — Он не слишком разговорчивый парень. Просто поставил меня перед фактом и исчез. Ты расскажешь мне, что у вас происходит?

— Ничего не происходит, Кать, — неожиданно злюсь. Тут же одергиваю себя и занимаю рот «Филадельфией».

Злость быстро сменяется теплом, растекающимся в груди. От поступка Мирослава так и веет заботой, причем не навязчивой, а какой-то естественной, и это еще больше греет, вместе с тем вызывая протест. Мне двадцать семь, ему восемнадцать. Даже если бы я позволила, если бы захотела… Нет, это не тот случай.

Я все же делюсь с