Имя Кати - Павел Николаевич Губарев

— Не уйду. И попробуй только тронь. Я закричу.

Катя говорила едва слышно, но в библиотеке уже начали оглядываться на подростков. Катя встала лицом к полке и сняла книгу. Камера слежения среагировала на это и повернулась прямо на Катю. Книги были дорогими. И хотя библиотеки были бесплатными, штраф за испорченную бумагу был гигантским. Сюда ходили либо успешные люди в возрасте, либо золотая молодёжь. Впрочем, золотая молодёжь крутилась в соседнем зале: пила кофе и флиртовала. Так или иначе, ни Катя, ни тем более Плёнка не походили на золотую молодёжь. Катина одежда выдавала в ней девушку из спального района: она никак не могла жить в центре, она могла только приехать на метро. Плёнка, живший в одном районе с Катей, и не пытался как-то скрыть своё происхождение, а потому смотрелся в интерьере библиотеки как видавший виды пластиковый пакет, что ветром занесло на веранду дорогого ресторана.

«Хоть бы постригся, — подумала Катя. — Или снял свою электронику обшарпанную. У него на лбу же написано, что он одной ногой в подворотне, а другой в тюрьме».

Катя медленно перевела дух и решила пойти ва-банк.

— Это связно с той историей, — сказал она тихо, — с твоей младшей сестрой. Правильно?

Плёнка замер, сжал кулаки и подошёл к Кате вплотную.

— Послушай, — выдохнул он. — Иди на хер очень быстро! Ясно тебе? Ничего я не видел. Никакого робота.

— Зато я видел, — сказал кто-то отчётливо.

Катя и Плёнка вздрогнули и обернулись.

От автора: Спасибо, что читаете книгу! Следующая глава выйдет в ближайшие дни. Не забудьте поставить лайк и подписаться, чтобы не пропустить новые главы. Жду ваших отзывов!

В Малайзию, не на Мальту

Вчера вечером Анна написала пост в соцсети, а сегодня утром увидела комментарий от Лёвы. Как всегда, в стихах. Она знала, что тот читал каждый её пост, но комментировал, только когда ответ складывался в стихи.

Пост был таким:

«За окном уж минут сорок чем-то орудуют — звук, будто раскалывают лёд — как бывает зимними утрами. Подглядеть, что там происходит, нет никакой возможности — темно, хоть вырви глаз. Сижу, работаю и маюсь — одна мысль свербит — всё, зима! Наступила на два месяца раньше, дрянь такая. Никаких ассоциаций более с этим звуком. Вообще. Настолько похож на тот, зимний. Вот блин. Листья жёлтые, а у меня на Можайке уже лёд…»

Лёва ответил:

Зима накинулась утайкой

Не ожидая свой черёд

Обледенелая Можайка

Скрипуче стряхивает лёд

Размерно-монотонным звуком

Разрезан местный полумрак

Здесь так темно, что злейший враг

Смог оказаться лучшим другом

Она живёт всё так же с ним

Ночным неясным постояльцем

Привязан безымянным пальцем

К ней этот вечный аноним

И улетают птицы стайкой

И стук, звенящий нотой «ми»

Забудем, Анна, не грусти

Давай же следом полетим

Над млечной, зимнею Можайкой

Анна отложила планшет, включила газ под сковородкой, бросила на неё две горсти нашинкованного лука с чесноком и стала взбивать яйца. Она возилась с посудой и улыбалась: ей нравилось, что у неё есть Лёва. Иногда ей казалось, что она пишет в соцсети только для него. По-старомодному и по-книжному — текстом. Никаких видео, фотографий и 3D, только буквы. Он отвечал тоже только словами и только рифмованными, как будто проза была недостаточно хороша, чтобы обращаться ею к Анне. Лёва с ней уже давно. Больше, чем друг, но меньше, чем…

В дверь позвонили. Анна вышла из кухни в коридор, открыла дверь, ойкнула и от неожиданности сделала шаг назад. Парень за дверью расценил это как приглашение, прошёл в квартиру, но тут же остановился.

— Опять вы! — сказала Анна.

— У вас что-то жарится. Вы сходите на кухню, выключите газ, а то сгорит.

Стоит в дверях, принюхивается. Вот подлец.

У него был чуть жалобный и умный вид, а теперь он ещё поводил носом, втягивая воздух, и стал совершенно похож на беспородного пса. Влез в двери и знает, гад, что его так просто не вытолкать.

Впрочем, Анна и не таких видала.

— Точно. Постойте пока здесь, схожу газ выключу. А потом возьму сковородку и врежу вам по лбу.

— Это незаконно, — мгновенно ответил парень.

— А вламываться ко мне в квартиру — законно?

— Я не вламывался, — тут же сказал он, подумал ещё полсекунды и добавил:

— Давайте я сделаю шаг назад и окажусь за порогом. Тогда по закону я не у вас в квартире и вы разговариваете со мной добровольно.

— Да! Сделайте шаг назад, потом ещё шаг, и ещё, и идите к чёрту. Повторю: я не частный инвестор. Я не вкладываю свои деньги, я распоряжаюсь деньгами фонда. Нет смысла лезть ко мне домой. Отправьте свой бизнес-план на мейл. В случае заинтересованности мы вам перезво…

— У меня нет бизнес-плана.

— Тогда тем более катитесь! — Анна стала закрывать дверь.

— Стойте! Как мне вас заинтересовать?

— Что? Да идите вы… Мне полицию звать? Сегодня суббота, я отдохнуть хочу.

— Хорошо, отдохните. Поездка в Малайзию за мой счёт.

— Я не хочу на Мальту.

— В Малайзию, не на Мальту. Вот, посмотрите, пожалуйста.

Он сунул ей открытку. На открытке был отель: на переднем фоне бассейн, на заднем — симпатичное здание с башенками, похожее на замок. Синие крыши, кремово-розовые стены.

— Две минуты, — продолжал гнуть парень. — Вы ведь столько даёте предпринимателям для выступления перед инвестором, так? Elevator pitch — возможность рассказать о своей идее, пока едет лифт.

— Вот и езжайте на лифте. От меня подальше, — огрызнулась Анна.

Но почему-то не закрыла дверь. Из кухни до прихожей добрался запах жареного чеснока. «Так же пахнет в Малайзии, в ресторане отеля на открытке, — подумала Анна. — Наверное». Она не могла этого знать.

Парень увидел, что она колеблется, и вцепился в возможность зубами.

— Мы можем позволить себе туда съездить. Это займёт не более семидесяти двух часов. Вам не надо будет ничего делать. Только смотреть. У вас будет возможность поделиться информацией. Но я не буду вас к этому обязывать. Если мы раскроем это дело, к вам перейдёт следующий процент от суммы — он показал ей распечатку с суммой и процентами. И, кажется, уже был готов поставить лапы на грудь.

— А, то