И одной любви достаточно - Иван Цветков

волосами. Её тоненькие и невыразительные брови. Она всегда была за естественность, поэтому крайне редко применяла косметику, а уж с тушью я никогда её не видел. За исключением выпускного. Её большие глаза, словно у какой-нибудь аниме-девушки явно сверлили дыру то в моей переносице, то в губах. На эти же места был устремлён и мой взгляд. Я и забыл, какого это. Смотреть на губы и хотеть их поцеловать. Губы стали больше. Выразительнее. В голове витает клубничный запах. Шампунь. Которым я только что мыл её голову. За всё это время она не сменила свой любимый шампунь.

— Я…, — не то сказал, не то простонал я.

— Нет, не надо. Не порти момент, — тихо сказала Маша и закрыла глаза.

— Как тогда, на выпускном.

— Точно. А теперь просто помолчи немного.

— С удовольствием, — произнёс я и склонил голову, так что мы прижались лбами друг к другу.

Почему? Почему ты не можешь отпустить меня? Почему я не могу отпустить тебя? Ты принесла мне столько боли. Ты разрушила мою жизнь. Но я все равно… Люблю тебя. И любил всегда. Любил в день нашей встречи. Любил на твоём дне рождении. Любил в Новый год. Любил в день нашей разлуки. Любил тогда, когда ты произносила те гнусные слова, которые уничтожали меня. Любил и тогда, когда пытался начать встречаться с Риной. Я любил не её, а тебя. Любил и тогда, когда лез в петлю. Да, доктора мне потом рассказали про ряд суицидальных причин, но одной из причин было то, что я верил, что увижусь с тобой там. Если это там конечно есть, но тогда мне было все равно. Я просыпался посреди ночи от того, что сон был куда лучше реальности. Там была ты. И каждый раз по одному и тому же сценарию. Мы вновь встречаемся, у нас всё хорошо, порой свадьба, дети. Но в конце каждого сна одно и то же: ты бросаешь меня. Иногда с детьми, иногда берешь их с собой. Но ты бросаешь меня, сон за сном. И все последние три года я молился: пускай всё будет именно так. Пускай она меня бросит, но до этого момента я буду по-настоящему счастлив. Ведь моё счастье связано с тобой. Так было раньше. Механизм психологической защиты жертвы. Какой-то мазохизм. Всё, это в прошлом. А в настоящем… Прямо здесь и сейчас я хочу любить её. Да, окунуться в прошлое, в чувство блаженства. Казалось бы, нужно идти дальше, смотреть в будущее. Но всё это громкие слова. И пустые. Я легко представляю свою жизнь без Маши. В конце концов осталось всего несколько дней, и мы вновь разойдёмся как в море корабли. Но пока это не произошло, я хочу наслаждаться жизнью. Наслаждаться любовью. Наслаждаться Машей.

Зачем выбирать негатив и токсичность, когда можно выбрать нежность и любовь? Какой смысл в вербальной и невербальной агрессии к Маше, если от этого все проигрывают? Сейчас же мы лежим друг на друге. И нам хорошо. Делай что хочешь, но пусть сделанное приносит удовольствие. Ибо в чём ещё смысл жизни? И вот он, готовый план этих дней: любить, простить, уйти. Навсегда. Но пока есть время нужно выжать из этого максимум. Как же я тебя любил!

— Славно лежим, да? — спросила Маша.

— Точно.

— Но вот у меня уже всё тело затекает. Не ты ведь снизу, — ухмыльнулась Маша.

— Значит либо я слезаю, либо я снизу?

— В яблочко.

— И вот зачем всё это? — спросил я, слезая с Маши и устраиваясь рядом. — Я же мог и неудачно упасть. А кто у нас с переломами?

— Ой, да забудь ты про эти переломы. В гипсе же всё. К тому же скоро снимать. Ты лучше думай о том, как будешь отыгрываться.

— Хэй, ты тоже покраснела, так что разрыв всего лишь в одно очко.

— Ну ладно, как хочешь.

— Что значит «как хочу»? Ты же ведь действительно покраснела!

— Да хорошо-хорошо. Спасибо тебе, Вань. Большое спасибо.

— А, ты за головомойку? Да не за что.

— Нет, я хотела сказать тебе спасибо за тебя. Ты ведь пришёл ко мне в больницу, сейчас согласился нянчиться со мной. А я…

— Так, ну-ка стоп. Я же ведь всё сказал. К тебе я пришёл от ничегонеделания. А нянчусь за хорошие деньги. Да и хватит себе накручивать. Со мной всё хорошо.

— Я переживала за тебя. Ты же сентиментальный. А я видела твою любовь ко мне. И я боялась. Боялась за тебя. Боялась, что ты что-то сделаешь плохое, страшное. Что тебе будет очень плохо. И больно.

— А, забей, — сказал я и махнул рукой, — как видишь я в добром здравии. Что же до тебя… Ну, в этом нет ничего удивительного. В конце концов мы клялись в том, что будет любить друг друга вечно. А это самый большой обман в жизни. Так что ничего сверхъестественного в том, что ты не сдержала клятву, я не вижу.

— А ты?

— Эм, не понимаю о чём ты.

— Вань, а ты сдержал клятву?

— Ага, значит вот про что ты. Знаешь, я ведь давал две клятвы. Так что бы я ни сказал, я все равно нарушу одну из них. Поэтому промолчу, — сказал я и закрыл глаза.

— Хорошо лежим, — сказала Маша, прервав блаженную тишину. — Может ужинать?

— Подожди, дай я ещё полежу, — сказал я, не открывая глаза. — Не порть идиллию. Если хочешь, то можешь тоже прикрыть глаза.

— Я и так их не открывала. И правда хорошо лежим.

— Точно. Сначала соблазнила меня, затащила в душевую, теперь валяемся вдвоём на кровати. И правда хорошо.

— Да заткнись ты и наслаждайся моментом, — сказала Маша и ткнула загипсованной рукой меня в бок.

Действительно хорошо лежим. Да и вообще, всё что произошло в последние пару часов, это же просто что-то с чем-то. Настоящая буря эмоций. Прямо как в день знакомства. Рассказать друзьям — не поверят. А как вообще это будет выглядеть? Парни, девочки привет. Короче, я всё-таки вас не послушал и согласился на роль сиделки. Теперь я готовлю кашку на завтрак и картошку на ужин своей бывшей девушке, которая предательски бросила меня и разбила моё сердце. А, при этом я кормлю её с ложечки. Ох, ну как я мог забыть? Ещё мы принимаем ванну вместе. Ну, почти. Я раздеваю её, погружаю в ванну, мылю и мою во всех местах. Да, дорогие мои пошляки и озабоченные друзья, и там тоже. И с особенным придыханием и чувственной нежностью. Потом я понёс