Кольцо - Даниэла Стил

Он угрюмо насупился, и Кассандра встревоженно подняла брови:

– Что ты хочешь этим сказать?

– А как ты думаешь? Рано или поздно они придут и за мной.Когда это будет – через месяц, через полгода, через год?

– Не сходи с ума. Гельмут не писал романы. Он был публицист,открыто выступал против Гитлера. Неужели ты не понимаешь, что это совсем другоедело? За что им тебя ненавидеть? За твой роман «Поцелуй»?

– Знаешь, Кассандра, я и в самом деле не вижу тут разницы.

Он с неудовольствием огляделся по сторонам, чувствуя, чтостены собственного дома вдруг стали хрупкими и ненадежными. Фашисты могливорваться сюда в любую минуту.

– Дольф, милый, ну прошу тебя, будь благоразумен. Произошлаужасная вещь, но с тобой такого случиться не может. Ты известный человек. Онине посмеют просто так взять и расправиться с тобой.

– Не посмеют? Почему? Кто им может помешать? Ты? Кто-нибудьдругой? Никто ничего не сделает. Что сделал я для спасения Гельмута? Ровнымсчетом ничего.

– Хорошо, тогда уезжай. Отправляйся в Швейцарию. Там тебябудут печатать. А главное, там ты будешь в безопасности.

Он взглянул на нее с возмущением:

– Кассандра, я немец. Это моя страна. Я имею такое же правожить здесь, как любой другой человек. Почему я должен уехать?

– Если ты не видишь причин для отъезда, зачем тогда тыморочишь мне голову, черт подери?! – не выдержав, вспылила она.

Это была их первая ссора.

– Я всего лишь говорю тебе, что моя страна катится впропасть, и меня от этого тошнит.

– Но ты ведь ничего не можешь изменить. Если ты уверен, чтовсе так плохо, уезжай. Уезжай прежде, чем эта страна тебя уничтожит.

– А что будет с тобой? Ты останешься здесь и будешь делатьвид, что все в порядке? Ты думаешь, тебя это безумие не коснется?

– Я не знаю… Не знаю… Я вообще больше ничего не знаю иничего не понимаю.

Прекрасная Кассандра совсем выбилась из сил. Уже в течениенескольких недель Вальмар и Дольф донимали ее этими страшными разговорами, иона чувствовала себя совершенно беспомощной. Больше всего ей хотелось, чтобымужчины утешили, успокоили ее, пообещали, что все будет хорошо, никаких переменк худшему не ожидается, а вместо этого и муж, и возлюбленный твердили, чтодальше будет только хуже и хуже. Вальмар добивался, чтобы она перестала видетьсяс Дольфом, а Дольф все время негодовал и неистовствовал, будучи не в силахчто-либо предпринять. Вот и сейчас его бессвязная гневная речь растянулась надобрых полчаса. В конце концов Кассандра не выдержала и тоже впала в ярость:

– Какого черта ты хочешь от меня? Что я могу сделать?

– Ничего ты не можешь сделать, будь все проклято!

По его щекам текли слезы – Дольф оплакивал своего пропавшегодруга. Он притянул Кассандру к себе и всхлипнул:

– О Господи… Кассандра… О Господи…

Они простояли, обнявшись, целый час. Кассандра утешала его,словно он был ее сыном:

– Ничего, милый, ничего. Все обойдется… Я люблю тебя…

Ничего более утешительного сказать ему она не могла.Кассандра чувствовала, как страх, которому она так долго противилась,овладевает всем ее существом. А что, если Дольфа и в самом деле утащат куда-тов ночь? Вдруг она сама окажется на месте истерически рыдающей подруги Гельмута?Нет, с ней, то есть с ним, такого произойти не может… Подобные вещи случаютсятолько с другими…

Когда Кассандра вечером вернулась домой, Вальмар ждал ее неу себя в кабинете, как обычно, а в салоне. Предложив жене сесть, он плотнозакрыл дверь.

– Кассандра, это становится невыносимо.

– Я не хочу говорить с тобой на эту тему.

Она отвернулась и стала смотреть в пылающий камин, надкоторым висел портрет деда Вальмара – казалось, вездесущие глаза на холстеследят за всем, что происходит в комнате.

– Сейчас неподходящий момент.

– У тебя всегда неподходящий момент! Послушай, если ты невыполнишь мое требование, я ушлю тебя из Берлина.

– Никуда я не поеду. Я не могу сейчас его бросить.

Было безумием обсуждать подобные вопросы с мужем, но уКассандры не было выбора. Уже два месяца прошло с тех пор, как ее романперестал быть тайной. Кассандра любой ценой должна была настоять на своем –слишком часто уступала она мужу в прежней жизни. Она отказалась от театра,отказалась от собственных детей, но Дольфа ни за что не бросит.

Кассандра резко обернулась к мужу:

– Вальмар, я не знаю, что делать. Мне трудно верить в то,что мы живем не в кошмарном сне. Что происходит с нами, с Германией? Неужеливсему причиной этот идиот с усиками?

– Очень может быть. А скорее всего дело в том, что этотчеловек пробудил безумие, таившееся в наших душах. Может быть, все эти люди таквосторженно встретили его, потому что давно уже ждали этого часа…

– Неужели никто не может его остановить?

– Думаю, уже поздно. Он заразил своим безумием весь народ,пообещал людям богатство, успех, процветание. На неискушенные умы это действуеткак гипноз. Противоядия не существует.

– А что будет с нами, с остальными?

– Поживем – увидим. Но с твоим другом, Кассандра, все ясно.Если дела и дальше пойдут подобным образом, долго ждать ему не придется. РадиБога, послушай меня. Поезжай к моей матери, поживи какое-то время у нее,обдумай все как следует. Отдохни от нас обоих.

Но Кассандра не желала быть вдали от них. И еще она знала,что не должна оставлять Дольфа.

– Хорошо, я подумаю об этом, – сказала она, и Вальмарпонял по ее тону, что надежды нет.

Больше он ничего не мог сделать. Впервые за свои без малогошестьдесят лет жизни Вальмар фон Готхард был побежден. Он медленно поднялся инаправился к двери.

– Вальмар! – окликнула его Кассандра, протянув к немуруку. – Не смотри так на меня… Мне очень жаль, что все так получилось…

Он становился у дверей:

– Тебе жаль. Мне тоже жаль. Боюсь, нашим детям тоже будет очем пожалеть. Ты губишь себя и, возможно, губишь всех нас.

Но Кассандра фон Готхард ему не поверила.