Ночь герцогини - Элоиза Джеймс

– Давайте-ка, я провожу вас в вашу комнату: по-моему, вам лучше лечь в постель, – вместо приветствия предложил Джем. Слухи о дуэли и болезни Вилльерса докатились и до него, но ему и в голову не могло прийти, что герцог чувствует себя так скверно. Решив, что ведет себя, по меньшей мере, глупо, Джем резко бросил: – Выглядите вы чертовски отвратительно!

– На самом деле все не так уж плохо. Но мне запретили играть в шахматы, так что одна надежда на вас, Стрейндж. Иначе я попросту умру от скуки.

– Как-нибудь справитесь. – Джем, повернувшись к предполагаемой герцогине, приветствовал ее поклоном. – Ваша светлость.

И тут же понял, что перед ним действительно герцогиня. Слишком яркая, так сказать, в итальянском духе, но теперь у него не осталось ни малейших сомнений, что перед ним и в самом деле герцогиня Косуэй. Или, возможно, будущая герцогиня Косуэй – так будет вернее.

Каким-то чудом ей удалось сделать реверанс – учитывая оригинальный покрой ее дорожного платья, облегавшего тело как тугая перчатка.

– Ваш визит для меня большая честь, – вежливо, хоть и слегка натянуто продолжал Джем. Гостей с подобными титулами он не слишком жаловал – особенно же терпеть не мог представителей высшего сословия, которым, похоже, нравилось, когда хозяева в их присутствии вели себя как полные идиоты. Сейчас она начнет капризничать, а через день-два и вовсе запрется у себя в комнате.

Но она вдруг улыбнулась ему, и он мгновенно изменил свое мнение о ней. Смуглая, как у всех итальянок, кожа, сочные, словно вишни, губы... они манили, будто обещая сладость поцелуя...

Может, она и девственница, промелькнуло у него в голове, но непохоже, чтобы она была особенно смущена.

А вот у мистера Коупа поклон вышел неловким.

Джема трудно было чем-то удивить – но сейчас он был явно удивлен. Удивлен тем, как в нем вдруг вспыхнула искорка интереса, при этом не к женщине, а – стыд-то какой! – к юному мистеру Коупу. К этому безусому юнцу с глазами испуганного олененка. К мужчине! «Господи помилуй, – корчась от омерзения к себе, думал Джем. – Старею, наверное». Но если это так, то избави его Боже от такой старости!

Он мысленно дал себе зарок держаться от этого Коупа подальше.

– Сколько лет этому юноше, которого вы привезли с собой? – спросил он шепотом у Вилльерса, как только ему представился удобный случай.

– Двадцать два, – шепнул Вилльерс. – Да, знаю, он выглядит совсем зеленым, но не обманывайтесь на его счет.

– Что вы имеете в виду?

– Жуткий распутник. Притворяется сущим ягненком, поскольку это нравится дамам. Но подождите, пока не увидите его в женском обществе. Они десятками падают к его ногам. Причем, как правило, на спину. Но он славный парнишка и обычно не пытается воспользоваться их слабостью.

– Мне это не по душе. – В голосе Джема появились стальные нотки. – Возможно, мой дом уже стал притчей во языцех, Вилльерс, но я был бы весьма благодарен вам, если бы вы избавили меня от общества вашего родственника. Оправьте его домой, к матушке. – Джем мог говорить прямо – он считал Вилльерса равным себе по уму и образованности.

– Ладно, сдаюсь – он не распутник. – В голосе Вилльерса был скрытый гнев – и одновременно нечто похожее на удивление. – Ничего такого, Стрейндж. Но парнишка имеет такое же право вкусить радостей жизни, как и все, кто приезжает сюда. Вы первый не станете этого отрицать.

– Что вы хотите этим сказать? – нахмурился Стрейндж. – А какой была его жизнь до приезда сюда?

– О, его матушка отличалась большой эксцентричностью, – буркнул Вилльерс. – Она жила в провинции и держала его на коротком поводке.

Джем украдкой покосился на мистера Коупа. Они с герцогиней были заняты тем, что разглядывали статую, которую Джем привез с Крита. Мраморные фигуры Венеры и Марса, слившихся в поцелуе, казались единым целым. Уголки губ у него дрогнули – Джем заметил, что мистер Коуп жадно разглядывает обнаженные тела в том месте, где они соприкасаются.

Герцог перехватил его взгляд.

– Я пообещал, что познакомлю его с другой стороной жизни, не задевая при этом его чувств. Я думаю, вы уже и сами догадались: он еще девственник. Конечно, я бы мог отвести его в любой лондонский бордель, но мне было бы неприятно смотреть, как он станет расплачиваться с какой-нибудь милашкой за ночь «любви».

– Ну, во всем есть свои минусы, – проворчал Джем. В его голосе звучало предостережение.

– Тогда все мои надежды на вас, Стрейндж: очень рассчитываю, что вы укажете ему верный путь. – Вилльерс сделал унылое лицо. – Знаете, дорога утомила меня куда сильнее, чем я думал.

Джем, покосившись на него, кивком подозвал к себе дворецкого.

– Вы сейчас же ляжете в постель, – непререкаемым тоном заявил он, – и я лично прослежу, чтобы вы там и остались. А как насчет этой вашей герцогини? Вернее, полугерцогини? За ней мне тоже придется приглядывать?

Вилльерс слабо улыбнулся.

– Возможно, вам стоит предупредить остальных гостей о ее приезде?

– Неужели у нее такой дикий нрав?

– Джемма устроила бал-маскарад в честь Двенадцатой ночи. Вы знакомы с герцогиней Бомон?

– Как-то раз встречался. Даже приглашал ее приехать сюда, но, похоже, у нее не хватило смелости.

– На этом бал-маскараде герцогиня заставила всех женатых мужчин, бегать за ней, высунув язык. Ощущение было такое, что попал на собачью свадьбу.

Джем фыркнул.

– Надеюсь, вы не были в их числе?

– Нет, в настоящее время я не в форме, – хмыкнул Вилльерс.

– Так вам и надо – нечего было баловаться со шпагой. Мы уже не в том возрасте, знаете ли.

– И вдобавок мне запретили играть в шахматы, – объявил Вилльерс с таким мрачным видом, словно речь шла о смертном приговоре.

– Это кто сказал?

– Доктор Треглоун. Дьявол-шотландец, который вытащил меня с того света. Пару месяцев я пролежал в жару, и в бреду говорил только о шахматах. А когда пришел в себя, этот инквизитор заявил, что мне, мол, необходимо сделать перерыв, чтобы дать мозгам отдохнуть.

– Ах, вот оно что! Выходит, визит в замок падшего ангела вы расцениваете как приятную перемену в жизни! Хотя, если честно, по-прежнему не понимаю, зачем вам понадобилось тащить с собой всю эту компанию. Ладно, так и быть, я о них позабочусь.

– Благодарю. И... отведите им смежные комнаты.

– Что?!

Вилльерс окинул его взглядом.

– А я, было, подумал, что вас ничем не удивишь! – хмыкнул он. – Ладно, отправлюсь-ка я в постель. Надеюсь, вы меня извините.

Поуви провел его наверх, а Джем еще какое-то время молча стоял, не в силах оторвать глаз от странной парочки, любующейся мраморной статуей.

Статуя очень нравилась и самому Джему. Несомненно, она была отличной копией какого-то хорошего мастера. Джем заплатил большие деньги, и статуя того стоила. Венера запрокинула голову в поцелуе. В лице ее запечатлелись смешанные чувства: желание, надежда, отчаяние. Скульптору, изваявшему эти фигуры, удалось передать в камне радость и горе, что несут с собой супружеские узы. Голова Венеры была откинута назад, а тело богини словно плавилось от наслаждения, перед которым она была бессильна устоять.