Василиса Прекрасная и царевич - Елена Эйхен

всех ответ держит. Нынче ночью караван последний ждут — тот, что дружина царевича сыщет ищет. У неё во дворе товар менять станут. Потому и сослала она тебя ко мне — ведала, что подслушивала ты. Избавиться хотела, хитрая.

Всё встало на свои места.

— Спасибо, бабушка, — кивнула я. — Вы сделали правильный выбор.

— Стара я, да не глупа, — буркнула Яга. — Огонь тебе подавай, значит?

Прихрамывая, подошла она к забору, сняла череп. И вспыхнули в нём глазницы мертвенно-зелёным, нечеловечьим пламенем.

— Держи, светильник мой лесной. Во всём бору ярче не сыщешь. А теперь — вон оба! И выскочку ту поймайте, покуда не ушла!

Алексей ухмыльнулся.

Он взял череп, и тот послушно погас до тусклого тления. Мы развернулись и пошли прочь.

— А ты, девка! — крикнула Яга нам в спину. Я обернулась. — Ты это… заходи как-нибудь. Поговорим. Про… как ты это назвала… деградацию?

Я невольно улыбнулась.

— Обязательно, бабушка. Про когнитивные функции.

— Тьфу на тебя! — Яга сплюнула и скрылась в избушке.

Глава 10

Мы вернулись к дому мачехи, когда уже совсем стемнело. Череп, который Алексей нёс, едва тлел, не выдавая нас. Во дворе было тихо, но эта тишина казалась напряжённой.

— Люди мои уж в засаде, — прошептал Алексей. — Лишь знака моего ждут.

— Какой план? — спросила я, сердце колотилось о рёбра.

— Ты войдёшь в дом, как ни в чём не бывало, с огнём в руке. Я — за тобой. Как только соберутся — тогда и возьмём их.

— Уверен? — я посмотрела на него. Он был спокоен, как удав.

— Да.

Я глубоко вдохнула и толкнула дверь. В избе было темно, горела одна лучина. Мачеха и сёстры сидели за столом. Увидев меня, они вскочили.

— Ты⁈ — ахнула мачеха.

На её лице был неподдельный ужас.

— Возвратилась? От Яги? — взвизгнула Акулина.

Одна Агриппина молча смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Вернулась, — сказала я, ставя череп на стол. — Вот, огонь просили.

Глазницы черепа вспыхнули ярким зелёным светом, осветив всю комнату. И я увидела их. Тех двоих мужчин. Они сидели в тени у печи, и лица их были злыми.

— Какого… — начал один, но тут в дверь шагнул Алексей.

— Именем батюшки-царя! — голос его грянул, как гром. — Стойте на местах! Вы взяты за воровство и тёмный заговор — и быть вам под стражей!

Мужчины вскочили, выхватывая мечи.

— Это он! Дружинник! — заорал один. — Хватай его!

Но Алексей оказался быстрее.

В окна и двери хлынули его люди, дружинники в царской форме. Завязалась короткая, яростная схватка. Я отскочила к печи. Акулина и Агриппина визжали, забившись в угол. И тут я увидела, что мачеха, поняв, что всё кончено, метнулась не к выходу. Она метнулась ко мне.

— Ах ты, змея подколодная! — прошипела она, прижимая к моему горлу длинную палку. — Сейчас узнаешь, как со мной шутить!

Алексей замер, обезоружив последнего бандита. Его лицо побелело.

— Отпусти её! — рявкнул он.

— Чего доброго? — усмехнулась мачеха, и в глазах её играло безумие. — Дайте дорогу мне, или не минует её доля. Мне уж терять нечего.

Она вжалась спиной в стену, таща меня за собой.

Я чувствовала занозистое дерево у горла, и, честно говоря, было страшновато. «Спокойно. Дыши. Это кризисная ситуация. Анализируй клиента» — размышляла я.

— И зачем это? — прошептала я.

— Что «зачем»⁈ — взвизгнула мачеха мне в ухо.

— Что вы будете делать потом? Покалечите меня. Но он — Царевич. Его люди здесь. Они вас всё равно поймают. Это нелогичный ход. У вас нет шансов.

— Молчи!

— Вы боитесь, — я говорила быстро, чувствуя, как рука мачехи дрогнула. — Вы боитесь потерять власть. Деньги. Контроль. Но вы уже всё потеряли. Ваш единственный шанс выжить — это отпустить меня. Может, Царевич учтёт это как смягчающее обстоятельство.

Тем временем я заметила краем глаза, как Алексей подбирался к мачехе с другой стороны.

«Не перегнула ли я палку?» — пронеслось в голове. Мачеха замерла. Её хватка на мгновение ослабла. Она колебалась. Этого хватило.

Что-то маленькое и пёстрое вылетело у меня из-за пазухи. Моя Куколка. Она вцепилась крошечными, но на удивление сильными тряпичными ручками в запястье мачехи и… укусила.

— А-А-А-А-АЙ! — взвыла мачеха нечеловеческим голосом.

В тот же миг Алексей рванулся вперёд. Он отшвырнул мачеху от меня, а его люди скрутили её. Она трясла рукой, пытаясь избавиться от куклы, которая висела на ней, как питбуль.

— Классический нарциссический коллапс при потере контроля, — выдохнула я, прислоняясь к стене.

Алексей, убедившись, что я в порядке, посмотрел на меня.

— Что ты сказала?

— Неважно. Всё кончено.

Глава 11

Этой ночью я спала в доме, впервые на мягкой перине, а не на лавке в каморке. Усталость навалилась свинцовой тяжестью. Я провалилась в сон, но это был не сон-забытьё.

Я оказалась в густой, всепоглощающей темноте, где не было ни звуков, ни образов. Ощущение падения… но мягкое.

А потом я увидела свет.

И увидела… её.

Девушка, выглядящая в точности как я — то есть, как моё настоящее тело. Она сидела за моим письменным столом в комнате общежития, в моей любимой пижаме с котиками и растерянно листала учебник по кризисной психологии.

— «Архетип Бабы-Яги…» — пробормотала она. — Что за диво дивное…

— Ты кто? — спросила я.

Она вскинула голову. Мы уставились друг на друга.

Я сразу поняла: настоящая Василиса Прекрасная.

— Ты… — прошептала она. — Голос её был мягким и нежным. — Ты — это я?

— Я — Аня. Я… заняла твоё тело. Прости, я не хотела.

— А я, — она показала на себя, на пижаму, на учебник. — Я в твоём. Я очнулась… в чудной избе, где светло без огня, а в окошке, — она ткнула на экран ноутбука, — движутся картинки. Я думала, меня леший побрал.

— Это называется ноутбук, — усмехнулась я.

— Уже знаю.

Она улыбалась.

— Как ты… там? — спросила я.

— Сначала было страшно, — призналась Василиса. — Ни печи, ни колодца. А потом… люди такие… странные, но добрые. Один… юноша… он помог мне. Сказал, что у