Танцующая на лепестках лотоса - Джон Шорс

— Он не говорил, что сожалеет о чем-либо, — возразил Вибол. — Так что я не считаю ошибкой его смерть. По крайней мере он погиб сражаясь, а не убегая от врага.

— А почему воин не может сегодня убегать, а завтра сражаться? — спросил Прак, возобновляя их старый спор.

Вибол встал и с досадой пнул ногой валявшуюся на земле ветку.

— Сражаться нужно было тогда, когда они жгли наш дом и убивали наших людей. А мы вместо этого спрятались, как маленькие дети. Мы слышали крики и не предприняли ничего!

Как бы Сории хотелось, чтобы у ее сына было столько же рассудительности и мудрости, сколько и упрямства. Раньше над его опрометчивостью можно было пошутить и улыбнуться, но сейчас Сория боялась, что она может стоить ему жизни.

— Подумай обо мне, — тихо сказала она. — Пожалуйста, подумай обо мне, прежде чем ты побежишь навстречу смерти.

— Я и думаю о тебе. Только поэтому я до сих пор здесь.

Она кивнула:

— Спасибо за это. Потому что я… Если вас убьют, я засохну, как вырванное с корнем растение.

— Но мы должны были драться! — продолжал настаивать Вибол; нагнувшись, он поднял с земли ветку, сломал ее пополам и отбросил в сторону. — Мы должны были, по крайней мере, убить тех чамов, которые преследовали нас, а потом оказались в воде. Их-то убить было нетрудно.

Боран показал ему наполовину зажившую рану на его бедре, которую Сория зашила шелковой нитью.

— Ты это видишь, Вибол? Неужели ты думаешь, что мне не хотелось убить тех, кто сделал это, кто пускал стрелы, надеясь попасть в ваши сердца? Конечно хотелось. Это было настоящим соблазном. Но иногда, чтобы остаться человеком, приходится выбирать более трудный путь — путь, который сделает лучшим день завтрашний, а не сегодняшний.

— Каким образом бегство от врага может быть лучшим выходом? От врага, который уничтожил наш дом? Который убил наших людей?

— Потому что…

— Ты испугался, отец! Ты не хочешь этого признать, но я думаю, что ты просто испугался. Поэтому-то мы и убежали! Убежали, как трое трусов, а не как трое кхмеров!

Ноздри Борана раздулись от гнева, и он встал с бревна. Он заговорил, но его сын быстро развернулся и поспешил от берега протоки вглубь леса. Хотя ему очень хотелось крикнуть, остановить Вибола, он не посмел повысить голос. Он просто смотрел, как его фигура становилась все меньше и меньше, пока заросли джунглей не поглотили его полностью.

— Я найду его, — сказал Прак, переводя взгляд с отца на мать и обратно. — Хоть я его и не увижу, зато я его услышу.

— Ты уверен в этом? — спросила Сория. — Возможно, лучше будет, если с тобой пойдет отец.

Прак только улыбнулся.

— Лучше будет, если я поговорю с ним один на один. Меня он выслушает. Он увидит меня издалека и позволит найти себя. И тогда я приведу его обратно.

— Почему он ведет себя таким образом? Он должен благодарить богов, что мы остались живы.

Улыбка на лице Прака растаяла.

— Все дело в девушке, мама. Погибла девушка, которая ему нравилась. Чамы… они поглумились над ней. И оставили ее тело привязанным к дереву.

— Кто она такая?

— Он однажды поцеловал ее, когда они вместе купались во рву возле храма. Они тогда оба смеялись. Думаю, он мечтал о том, что они будут вместе. А чамы забрали ее у него. Он нашел ее тело и с тех пор очень изменился.

Сория задумчиво потерла лоб, стараясь сообразить, кто мог так понравиться ее сыну. Узнав об этой девушке и ее смерти, она вдруг почувствовала сильную усталость. Она устала все время куда-то бежать, устала слушать страшные истории о чужих страданиях.

— Пожалуйста, будь осторожен, Прак, прошу тебя, — сказала она, беря его за руку.

— Конечно, мама. Обещаю тебе.

— Ты не можешь покинуть нас.

— Я знаю. И не сделаю этого.

Она смотрела ему вслед, когда он углублялся в джунгли. Он не мог бегать, как его брат; сделав несколько шагов, он останавливался и прислушивался. Стрекот цикад. Эхо разносит перекличку птиц. По верхушкам деревьев скачут обезьяны, отчего на землю падают большие листья. Листья зеленые и сочные, но очень скоро на земле они станут коричневыми, когда сезон муссонов подойдет к концу.

Прак двинулся дальше. Сория хотела было попросить Борана незаметно пойти за ним, но поняла, что Прак все равно услышит его. И она не могла допустить, чтобы ее сын потерял свое лицо, особенно после того, как он с таким трудом старался его обрести.

Когда Прак наконец скрылся из виду, Сория повернулась к мужу.

— Что будем делать? — спросила она. — Мы должны что-то предпринять, иначе Вибол сорвется.

— Он считает меня трусом.

— Он сказал это, но на самом деле так не думает.

— Может быть, так оно и есть. Может быть, мне и вправду нужно было убить тех чамов.

— Ты предпочел жизнь смерти.

— Как и должен был поступить трус. А теперь, чтобы как-то уравновесить трусость отца, Вибол совершит какую-нибудь глупость.

У них над головами пронзительно завизжала обезьяна. Сория подумала о своих сыновьях, которые сейчас были в джунглях совершенно одни, и ее прошиб холодный пот. Она, вскормившая их грудью, не могла представить себе мир без них.

— Но что мы будем делать? — снова спросила она и задумчиво потерла лоб.

Боран взглянул на боевой топор, который он взял у погибшего кхмерского воина.

— Чамы все равно придут в джунгли. Они не станут торчать в городе без дела, как тигр рядом со своей добычей.

— Значит, нам нужно уходить? Спасаться бегством?

— Если мы убежим, Вибол бросит нас. Второй раз от чамов он уже не побежит.

Сория закрыла глаза, понимая, что Боран прав.

— Но и остаться здесь мы не можем.

— Может быть… может быть, ему удастся каким-то образом отомстить. Пусть он окропит лезвие этого топора кровью чама, и тогда, возможно, он не станет проверять себя вновь.

— Как мы это сделаем?

— Не знаю. Тогда война нашла нас, а теперь мы сами должны найти ее. Но найдем мы ее в то время и в том месте, которые выберем сами, и тогда руки нашего сына обагрятся кровью.

— Твоей кровью? Его кровью? То, что ты предлагаешь, очень рискованно. Ты ведь всего лишь рыбак, Боран, а не воин.

— И я это знаю. Но он — мальчик, который торопится стать мужчиной. И если мы будем относиться к нему как к маленькому, он просто бросит нас, а один он погибнет. По крайней мере, если мы не будем достаточно сильны, не будем достаточно мудры, мы умрем все вместе, все как один. Мы вместе умрем и вместе возродимся в следующей жизни, а так умирать лучше, чем жить поодиночке.

Сория покачала головой, и на глаза у нее навернулись слезы. Она сжала руку мужа, и они отправились в джунгли искать своих детей в бесконечных зарослях деревьев и кустарников: нужно было найти их как можно скорее, пока они не зашли слишком далеко.