Снежный человек - Дина Аллен

— Это мой дом! — прорычал он. — Не указывай мне, что думать или делать. Я сам это решаю! И не говори мне ничего, кем бы ты ни была. — С этими словами он вышел из пещеры.

Кэтрин была настолько потрясена этим взрывом, что не могла удержать слез. Все доселе сдерживаемые ею эмоции выплеснулись в этом горестном плаче. Что ей было делать? Больной, слабой, беспомощной, заглянувшей в глаза смерти.

Спустя несколько минут вернулся хмурый Брук.

— Ты голодная? — спросил он. — Хочешь есть?

Кэтрин была так угнетена своим положением, что даже не сознавала, насколько была голодна.

— Да, я съела бы чего-нибудь. Чувствую себя ужасно слабой.

Брук подошел к ней ближе и протянул фланелевую рубашку. Кэтрин прижала рубашку к себе.

— А где моя одежда?

— В ручье. Она была мокрой от крови, и я ее снял с тебя.

Кэтрин вспыхнула, представив, как он раздевал ее, когда она была без сознания. Сколько времени уже не видел он обнаженного женского тела? Какие мысли пронеслись при этом в его голове?

Пока Брук помогал ей застегивать пуговицы, девушка смотрела ему в глаза, пытаясь обнаружить в них хоть малейший след мужской чувственности. Нет, вероятно, он горд и старался вести себя сдержанно.

Покончив с рубашкой, Брук завернул ее в оленью шкуру, подбитую кроличьим мехом, и, взяв на руки, куда-то понес. Пока он шел, она с интересом осматривалась. Видимо, сначала они находились в «спальне», а теперь Брук принес ее в главную «комнату» — потолок в ней был намного выше. Посередине ее в яме горел огонь. К каменному потолку уходил дым. Невероятно, но эта часть пещеры была неплохо меблирована — в ней Кэтрин увидела даже кресло-качалку, притащенную, должно быть, из какой-нибудь заброшенной хижины.

По стенам висела всякая кухонная утварь, а к грубо сколоченному шкафу было прислонено ружье. Но самым удивительным было, пожалуй, застекленное оконце, из которого в изобилии лился дневной свет. Брук поднес ее прямо к нему, чтобы она могла выглянуть наружу.

После темноты спальной кельи свет показался ей даже слишком ярким. Через секунду Кэтрин поняла, наконец, что удивило ее больше всего — все вокруг было покрыто невероятно белой искрящейся изморозью! За окном вились снежинки, и от самого открывшегося ей пейзажа веяло холодом.

— Скоро снегопад? — В голосе ее слышалась тревога.

— Чем больше снега, тем трудней им будет найти нас.

Она посмотрела на него вопросительно. Брук не намерен был держать ее в неведении и без обиняков заявил:

— Ты не сможешь скоро уйти отсюда.

Так, она в капкане. Он не стал этого говорить, но с таким же успехом мог бы и добавить «и это значит, что ты моя пленница».

Кэтрин не хотела безответно принять услышанное, но чувствовала, что обсуждать　сказанное им сейчас не имело смысла. Сначала ей необходимо было восстановить здоровье и вернуть силы.

Она подумала, что если даст ему возможность высказаться, то скорей сумеет понять, что у него на уме. На какую же тему заговорить с ним?

Окно! Она никак не ожидала найти такую роскошь в пещере.

— Где ты взял такое окно?

— У меня есть пути, — только и ответил он.

Брук резко повернулся от окна и перенес ее в кресло-качалку, предварительно подвинув его поближе к огню.

— Почему ты спас меня, Брук?

— Если бы в реке оказался Килман, я бы этого не сделал.

Он протянул Кэтрин ломтики яблока, и она с аппетитом на них набросилась.

— Откуда ты достал яблоки? — Кэтрин вспомнила, что в первый раз ее разбудил именно запах яблок.

— Есть способы. — Он подал ей еще несколько кусочков.

— Почему ты ничего не говоришь мне? Не доверяешь?

Он не ответил.

— Брук?

Он отдал ей остаток яблока.

— Ешь, Кэтрин. — Он снова подошел к окну и стал смотреть на падающий снег.

Покончив с яблоком, Кэтрин откинулась на спинку кресла. В голове у нее стучало. Она не помнила, когда у нее еще так сильно болела голова.

— Хочешь еще поесть?

— Я поела бы, но ужасно устала. Может, мне следует немного полежать?

Брук вышел и через минуту вернулся с медвежьей шкурой, которую расстелил неподалеку от огня. Потом он приподнял девушку и положил ее на этот импровизированный тюфяк. Когда он смотрел на нее, в глазах его читалась только отстраненность, граничащая с неприязнью.

Проделав все это, он вернулся к окну — по-видимому, там было его любимое место!

Кэтрин молча наблюдала за ним. Теперь, когда ей стало значительно лучше, она не могла не признать, что в Бруке была какая-то удивительная утонченность и неоднозначность.

Ее присутствие, очевидно, беспокоило его. Должно быть, ему было нелегко чувствовать возле себя живого человека после стольких лет одиночества. И все-таки в этой ситуации было какое-то странное очарование.

— А ты не хочешь, чтобы я рассказала тебе о себе? — спросила она. — Не хочешь узнать, зачем я приехала в Кейлоун и стала искать тебя?

Брук настороженно замер.

— Я преподаватель Орегонского университета, — сказала она. — И еще аспирантка. Я слышала о тебе от одного из профессоров и захотела узнать о твоей жизни.

— Это правда?

— Да, честно.

— И раньше ты не знала Джеффри Килмана?

— Нет. И то, что я связалась с ним, было большой ошибкой. Я знала, что этим создаю новые проблемы, но он пообещал привести меня к тебе.

Брук снова погрузился в молчание. Под его изучающим взглядом Кэтрин чувствовала себя смущенно, но что ей было делать?

Он надел на себя куртку с мехом наружу, в которой Кэтрин видела его той ночью в лагере.

— Куда ты идешь? — спросила Кэтрин, когда он приподнял полог, прикрывающий вход.

— Нужно проверить глубину снега в горах. Я должен знать, могут ли они добраться сюда.

6

Кэтрин и не заметила, как заснула. Очнувшись от сна, она обнаружила рядом с собой миску с орехами и сушеными ягодами. Там же стоял кувшин с водой. Она посмотрела в окно — на дворе было темно.

— Брук! — позвала она, но никто не откликнулся. Значит, он все еще не вернулся.

За окном вовсю завывал ветер. Что, если он наткнулся на поисковую группу и его ранили или убили? Тогда никто и никогда не сможет отыскать ее. Кэтрин поспешила успокоить себя — ведь Брук столько лет жил один и остался жив, так почему же теперь он должен погибнуть?

Ее первоначальное впечатление о Бруке Сэвидже, по-видимому,