Невеста по ошибке. Я не дам тебе развод - Майя Линн

Я медленно села, крепче обернув вокруг себя одеяло, словно оно могло защитить меня от моих собственных эмоций. Мысли крутились в голове: как я могла допустить всё это? Что теперь будет дальше? Мне казалось, что я совершила непоправимую ошибку, нарушив все нормы и правила, которые внушали мне с детства.

Я тихо и осторожно встала, и быстро прошмыгнула в ванную, надеясь, что Таймур не вернётся слишком скоро. Стоя под струями горячей воды, я почувствовала, как немного успокаиваюсь, хотя мысли по-прежнему путались, не давая покоя. Закончив, я с ужасом поняла, что совсем забыла взять с собой чистую одежду. Мои чемоданы всё ещё стояли нераспакованными в комнате.

Вздохнув, я завернулась в большое мягкое полотенце, другое обмотала вокруг мокрых волос и осторожно выглянула из ванной. Комната была пуста, и я, быстро перебирая ногами по холодному полу, подошла к чемодану. Замок оказался закрыт, и я стала нервно возиться с ним, стараясь открыть, но пальцы дрожали, не слушаясь меня.

Вдруг дверь снова открылась, и в комнату вошёл Таймур. Я замерла, почувствовав, как моё лицо мгновенно покрывается горячим румянцем. Он остановился у порога, взгляд его скользнул по мне с равнодушным спокойствием, словно мы были обычными знакомыми, и он лишь на секунду застал меня врасплох.

– Проблемы? – спокойно спросил он, чуть приподняв бровь.

– Я… не могу открыть чемодан, – прошептала я, чувствуя, как щеки начинают гореть ещё сильнее.

Он спокойно подошёл ко мне, сел на корточки рядом, аккуратно забрал из моих рук чемодан. Его руки были уверенными и сильными, и через несколько секунд замок щёлкнул, открываясь под его пальцами.

– Вот, – сказал он просто, отодвигая чемодан в мою сторону.

Я почувствовала себя невероятно неловко от того, что оказалась перед ним практически голой, обмотанной только полотенцем, но Таймур вёл себя так, словно между нами ничего не случилось. Он встал и отошёл к окну, отвернувшись от меня, давая возможность быстро переодеться.

Руки дрожали, когда я доставала одежду из чемодана, стараясь одеться как можно быстрее. Всё происходило в полной тишине, что лишь усиливало моё смущение и внутреннее напряжение. Я ощущала на себе его присутствие, такое близкое и одновременно бесконечно далёкое.

Когда я закончила одеваться, Таймур повернулся и посмотрел на меня так, будто изучал, пытаясь понять что-то очень важное. В его взгляде не было ни упрёка, ни гнева, лишь спокойствие, от которого мне стало ещё тяжелее.

– Я… мне очень жаль, – тихо сказала я, опуская глаза. Я не знала, зачем это сказала, но чувство вины и неловкости переполняло меня.

– Не нужно извиняться, Малия, – ответил он ровным, спокойным голосом. – То, что произошло, уже не изменить. Теперь нам нужно научиться жить с этим.

Он отвернулся и снова вышел из комнаты, оставив меня наедине с моими мыслями и чувствами. Я стояла, глядя в пустоту, пытаясь понять, что же теперь будет дальше, и как я смогу жить рядом с человеком, который одновременно так сильно привлекал и пугал меня.

Сердце всё ещё билось слишком быстро, дыхание было сбивчивым, но я знала, что теперь моя жизнь никогда не станет прежней. Таймур был прав – то, что произошло, уже нельзя было изменить, и мне предстояло принять последствия того, что я сделала, и жить с этим дальше.

***

Я вышел из комнаты, чувствуя, что весь мой внутренний мир перевернулся с ног на голову. Я никогда не позволял себе терять контроль над собой – ни в жизни, ни с женщинами. Но то, что только что произошло с Малией, выбило меня из колеи сильнее всего, что я когда-либо испытывал.

Моё тело всё ещё помнило каждое её прикосновение, каждый вздох, каждый стон. Я не мог понять, как это произошло. Как я, всегда такой расчётливый и собранный, мог так легко поддаться эмоциям и полностью утратить над собой контроль? Малия буквально свела меня с ума, заставила забыть обо всём, включая то, что она вовсе не та, на ком я планировал жениться.

Меня поразило ещё и то, что я совершенно не чувствовал злости. Вернее, злость была, но теперь она казалась какой-то слабой и далёкой. Вместо того чтобы бушевать и рвать всех вокруг на части за обман, я был спокоен, даже умиротворён. И это пугало меня гораздо сильнее, чем сам факт обмана.

Я направился на кухню, стараясь привести свои мысли в порядок. В горле пересохло, и я достал из холодильника сок, наливая себе полный стакан. Сделал глоток, чувствуя, как прохладная жидкость немного охлаждает моё напряжение.

Тут я вспомнил о Малии. Скорее всего, она ничего не ела сегодня, переживая, что я узнаю о подмене невесты. В моей груди снова появилось странное чувство, смесь жалости и раздражения. Я не должен был заботиться о ней, не должен был думать о её чувствах. Но мысль о том, что она сейчас, вероятно, голодная, почему-то не давала мне покоя.

Тихо вздохнув, я взял поднос и начал выкладывать на него закуски, свежий хлеб и стакан сока. Закончив, снова вздохнул и направился обратно в спальню.

Когда я вошёл в комнату, Малия снимала постельное бельё с кровати. Увидев меня, она резко замерла, опустив глаза.

– Что ты делаешь? – спросил я, удивлённо приподняв бровь.

– Тут… испачкано, – тихо ответила она, избегая моего взгляда.

В этот момент я осознал, о чём она говорит. Мой взгляд невольно скользнул по пятну ее девственной крови, и в груди снова разгорелся огонь. Эта мысль пробудила во мне горячее желание, но я быстро взял себя в руки и постарался скрыть свои эмоции.

– Постельное бельё в гардеробной, – сказал я спокойно. – Замени его.

Она коротко кивнула, схватила грязное бельё и быстро направилась в ванную. Я отвёл глаза, стараясь не думать о том, как трогательно и невинно она выглядела, как дрожали её руки, когда она спешила скрыть следы нашей близости.

Спустя минуту она вернулась, направляясь к гардеробной. Я сел на край кровати, взяв в руки телефон и открыл какую-то социальную сеть, чтобы хоть чем-то занять свои мысли. Слышал, как она возится в гардеробной, пытаясь найти чистое бельё, как осторожно и тихо она ходит, словно боясь привлечь моё внимание.

Наконец, Малия вернулась с чистым бельём и быстро застелила кровать. Она всё ещё избегала моего взгляда, действовала молча, стараясь не потревожить меня. Её робость, её страх и скромность снова странно задевали моё