Чудесные куклы барышни-попаданки - Василиса Мельницкая

- А-а-а… - протянула Луша. – Тогда понятно, отчего не спешила вернуться. Обещала ведь!

- Что я обещала?

- Дык… - Она замолчала, нахмурившись. – Ты и о дочке не помнишь, что ли?

Я приоткрыла рот от изумления. Дочка? У Марьяны есть дочь?!

Тут хлопнула дверь, ведущая в сени, и Луша, вскочив на Мурку, скрылась на печи.

Так, значит, домаха хозяйке дома не показывается. А мне… вот… И дочка. Спросить у тетки? Одно из двух: либо она знает о ребенке и молчит, либо домаха сказала неправду. Луша могла соврать? Вроде бы домовые разные бывают – и добрые, и злые. Или, все же, третье – тетка не знает о ребенке.

- Ты чего здесь? – удивилась тетка, зайдя в комнату.

Как она правильно называется? Горница? В светлицах вроде бы нет печи… А горница – на втором этаже. Тут его нет, значит…

Я поняла, что мысли путаются. Немудрено.

- Не помню, куда идти, - сказала я.

Тетка всплеснула руками и повела меня в комнатку, что примыкала к этой. Там стояла кровать, убранная расшитым золотыми нитями покрывалом, с горой подушек, накрытых сверху кружевной тканью. В углу – сундук, внутри которого, по словам тетки, хранились старые платья Марьяны, кое-какая одежда и постельное белье с полотенцами. Стол у окна, полка с книгами. И еще какие-то шкатулочки, коробочки…

- Выберешь сама, что надеть после баньки? – Тетка кивнула на сундук. – Ты не выросла с тех пор, да еще и похудела, платья впору будут. Сейчас самовар принесут, пироги. А после баньки ушицы местной отведаешь, как ты любишь. Ох, Марьяша, Марьяша… как же так…

Она махнула рукой и вышла из комнаты, а я без сил опустилась на кровать и уставилась в пустоту. И это я наивно полагала, что все самое странное случилось, когда я попала в этот мир через куклу!

Восемь месяцев назад

Притворяться барышней, потерявшей память, было страшно. Я понимала, что в любой момент могу выдать себя. Я понятия не имела, куда попала, и не смела расспрашивать об этом горничную Таню. Я то щипала себя, в надежде проснуться, то ждала, когда закончится действие лекарств, и я очнусь на больничной койке.

Но продолжалось это недолго. В первую же ночь ко мне в комнату явился призрак настоящей Марьяны. И как же я обрадовалась его появлению!

Сначала, правда, испугалась, однако как-то… слабо. Превращение в куклу потрясло меня сильнее. К тому же полупрозрачная девушка, хоть и плыла по воздуху, вела себя без агрессии. И сразу же сказала, что не желает мне зла, и попросила погасить ночник и не звать Таню.

Мы разговаривали при свете свечи. Призрак сам по себе не излучал света, но становился виден, отражая его, как Луна. Марьяна объяснила, что мягкое пламя восковой свечи не обжигает, так ей комфортнее. Благодаря этой встрече я узнала многое.

Марьяна Богданова – единственная дочь купца-миллионщика, владеющего текстильными и швейными фабриками. Он разбогател на производстве ситца, экспериментируя с цветами и рисунком, а позже вложил деньги в мастерские по пошиву одежды из собственных тканей.

Мать Марьяны умерла при родах, лет до восьми она росла при отце, а чтению, письму и прочим наукам училась под надзором тетки.

О жизни в скиту Марьяна не рассказывала. Ограничилась одной фразой: «По желанию отца я вернулась к нему, когда мне исполнилось восемнадцать».

Вскоре у нее случилась несчастная любовь. Какой-то молодой повеса, из высшего общества, вскружил ей голову – и бросил. Вроде бы отец выбрал ему иную невесту.

«Я не подходила им… по происхождению», - грустно поведала мне Марьяна. Она тяжело переживала разрыв, опять уехала к тетке и хотела стать жрицей, но…

Заболел отец, сдало сердце, и Марьяна едва успела с ним попрощаться. И сама слегла сразу после его похорон.

- А кукла? Кто принес куклу? – заволновалась я.

- Не знаю, - прошелестела она. – Не помню…

Кукла-лихоманка должна была оттянуть на себя болезнь, а вместо этого притянула меня из другого мира. Марьяна умерла, а я очутилась в ее теле.

- Я не в обиде, - сказала Марьяна. – Так… даже лучше.

- Почему? – спросила я. – И почему ты стала призраком? Зачем ты пришла ко мне?

- Не знаю, - вздохнула она. – Хотела что-то сказать. Что-то важное держит меня здесь. Но я не помню…

Неужели это «важное» - ее дочь? Если подумать… Марьяна могла иметь связь с тем, кто ее бросил. Она забеременела и уехала рожать к тетке в скит. И родила дочку?

Я знаю, кого обо всем расспросить!

- Кис-кис-кис, - позвала я, приоткрывая дверь.

- Марьяша, иди пить чай, - сказала тетка.

И разговор с Лушей пришлось отложить.

Глава 11

Глава одиннадцатая, в которой Марьяна становится матерью

Марьяна

Чай я пила почти без опасения, что он отравлен ядами или зельями.

Во-первых, очень хотелось пить и есть. Во-вторых, я устала бояться. Если нельзя доверять родной тетке, жрице Макоши, то кому тогда можно? Так и с ума недолго сойти. В-третьих, если тетка и замешана в моем похищении, то в скиту она навряд ли решится вредить мне.

Правда, и помогать она не спешила.

- Куда торопиться? – ворковала тетка, подливая мне чай из самовара. – Отдохни, успокойся. А то и оставайся здесь. Развод и через поверенного получить можно. Брак признают недействительным.

- А деньги? – вяло возражала я. – Я же останусь нищей.

- Перед богами все равны. Неужто я тебя выгоню? Родная кровь. Да и боязно мне, Марьянушка. Здесь ты со мной, под присмотром. А в городе? Тебя похитили, зельями опоили, замуж выдали. А вдруг еще что нехорошее случиться? Нет, Марьяша, ты как хочешь, а я тебя никуда не отпущу.

- Хорошо, - согласилась я. – Остаюсь. Спасибо, тетушка.

Сбежать легче, если тетка будет уверена, что я послушна ее воле.

О ребенке я спросить не решилась. Подумалось, что настоящая Марьяна отчего-то страдала настоящей потерей памяти. Возможно, это обычно для призраков – забывать часть жизни. Наверняка я не знала, а спросить не у кого. Разве что у Влада? До него с ведунами я не сталкивалась лично.

- Тетушка, а нельзя ли как-то отблагодарить того молодого человека за спасение? – спросила я.

- Чем же, Марьянушка? Деньгами? Полагаю, их у него предостаточно.

-