Хумай - Алсу Флюровна Исмагилова

Эта часть её приказывала ей же самой взять себя в руки, каким-то невидимым образом придавала боевой дух и доказывала, что невозможно решать проблемы, если ты не имеешь силы воздействовать на них. «Умей ждать, – говорила она себе. – Ты не можешь влиять на то, что не подчиняется тебе, но, когда появится возможность, – сделай это». И Хумай ждала. И совсем скоро у неё такая возможность появилась.

Когда на горизонте возникли два спутника, Хумай была на крыше в числе остальных птиц, которые сначала переполошились, отчего птичий гомон раздался на всю округу, а потом успокоились, услышав её властный голос:

– Сохраняйте спокойствие! – приказала она. – Не вступайте с ними в разговор, чтобы не выдать меня в случае чего. Говорить буду я одна. Если я перевоплощусь и сразу свистну, летите и прячьтесь, – значит я зову моего тулпара. Мы не знаем, с добром они или нет, одни ли идут или где-то поблизости уже поджидают их соратники. Акбузат – единственный наш защитник, и, возможно, за ним они и пришли, а потому здесь может начаться битва.

Птицы выстроились в ряд, усевшись на крыше дворца, и стали ждать, когда до них дойдут путники, одна лишь Хумай взлетела и сделала несколько кругов над пришельцами. Когда она смогла рассмотреть их лица, ей стало дурно. В одном из них она отчётливо узнала Шульгена, несмотря на то что он вырос, лицо его вытянулось и стало более грубым, мужским. Его выдал взгляд – всё такой же хищный и полный злобы. Он и его спутник, задрав головы и прикрыв глаза от яркого солнечного света, наблюдали за ней, и ей стало неуютно, оттого что она летает над ними такая беззащитная. Кто был его спутником, Хумай понять не могла, лишь отметила про себя, что он выглядел ладно слаженным батыром. Она попыталась рассмотреть его подробнее, но он прятал лицо в тени своих ладоней, закрывая его от солнца. Шульген так же сильно щурился, словно отвык от дневного света. Наблюдая за ней, он вдруг гаркнул:

– Мы пришли к Хумай! – и, не дождавшись ответа от птицы, он потребовал, – пусть встретит нас как дорогих гостей!

Хумай медленно сделала над ними ещё один круг, обдумывая, что понадобилось от неё Шульгену? Быть может, он решил найти Родник?! И где в таком случае Урал? Почему его брат не с ним, а с каким-то другим батыром? Вопросы один за другим роились у нее в голове, и она на мгновение растерялась от внезапного появления Шульгена. Подумав немного, Хумай решила себя не выдавать, а, наоборот, затеряться среди остальных девушек, поэтому ответила:

– Её нет во дворце. – и улетела обратно в стаю.

Подлетев к птицам, она велела им принять человеческий облик. Никому из них она не сказала о том, что один из путников тот самый Шульген, который некогда точил нож на неё. К этому моменту пришельцы уже подошли на близкое расстояние к дворцу и невольно замерли, когда птицы вдруг заметались, полетели по кругу и одна за другой стали сбрасывать с себя оперенье, превращаясь в самых прекрасных девушек, которые только могут быть на свете. От ярких вспышек света они вынуждены были остановиться и закрыть глаза. Когда они их открыли, перед ними стояли девушки, все как на подбор, ладные и статные, с тугими косами, отороченными монетами, с высокой грудью и осиной талией, которые были подчёркнуты чёрными елянами.

Шульген и его спутник были поражены красотой девушек и некоторое время стояли молча, жадно разглядывая каждую из них. Все они были хороши, но взгляд Шульгена зацепила лишь одна – самая красивая, от волос которой исходил невероятный свет, словно солнечные блики танцевали на ее косах. Он отметил для себя, что если в глазах других девушек отражалось смятение, которое они всячески пытались скрыть, то взгляд этой красавицы был холодным как ледяная вода. Он словно сжигал ему самое его нутро, словно судил его за что-то. Сама Хумай ли это? Или какая другая девушка? Если Хумай, так неужто затаила зло на него за тот случай? Но ведь они хотели её отпустить, да она сама успела улететь… Неприятное чувство зашевелилось у него внутри, но он решил делать вид, что ничего не помнит, если вдруг эта девушка и есть Хумай и если она станет припоминать, как была поймана много лет назад в сети. Вдруг именно она и вышла вперёд девушек, ледяной взгляд её сменился на улыбку, и, будто она была здесь хозяйкой, сказала:

– Проходите, располагайтесь! Коли вы ищете Хумай и пришли с добрыми вестями, будете её дорогими гостями.

И Хумай повела их во дворец. Сердце её бешено стучало. Наконец она смогла разглядеть второго. То был Заркум. Человечий облик, который он смог принять, был красив и правдоподобен. Его выдали лишь глаза желтого цвета с узким зрачком и привычка раскрывать рот и высовывать язык. Каким-то образом она поняла, что это он, по наитию ли или, может, через красоту всё равно проступало нутро змея, она не понимала, но знала твёрдо – это он. Оба они – и Шульген, и Заркум – глядели на неё с вожделением и даже похотью. Их глаза елозили по её телу, как будто ощупывали ей грудь, ключицы, лебединую её шею. Это чувство было настолько неприятным, что ей тяжело было сдерживать маску вежливости и радушия, однако она пересиливала себя, потому как ей было важно усадить их на места для гостей.

Её радушие подкупало Шульгена и Заркума, которые вальяжно шли за ней, всем своим видом показывая, что они почётные гости во дворце. Оба они мучались одним и тем же вопросом: Хумай ли перед ними? И Заркум, и Шульген видели её лишь в облике лебедушки и не представляли, как она выглядит в образе девушки, хоть и слышали от Азраки, что красота её может ослепить любого из мужчин.

Тем временем они вошли во дворец, и Хумай даже не успела предложить им сесть, как они сами уже выбрали для себя места. Она не стала возражать, а лишь кивнула, словно одобряя то, как они себя ведут.

– И где же Хумай? – с усмешкой спросил Заркум, надеясь, что девушка сейчас раскроется и признается, что она, самая красивая девушка дворца, и есть Хумай.

Хумай выдержала его взгляд и даже смогла вежливо и искренне улыбнуться:

– Вы располагайтесь пока, а она сейчас придёт.

Она вышла, а Шульген и Заркум остались. Сидели они молча, опасаясь вести какой бы то ни было разговор, чтобы не быть