Русский романс - Наталья Гончарова

наше время найти человека подходящего во всех отношениях, ведь не приведешь вот так просто в дом, кого сам не знаешь, крайне опасно все это. Тем более, такой конфуз у нас случился, такая оказия, прежняя гувернантка француженка, оказалось вовсе и не француженка! Кто же мог такое подумать, такой обман, под самым нашим носом, – сокрушалась купчиха. Вас нас словно Бог послал, мы уже отчаялись для наших деток, найти добрую наставницу. И вы хотя и юны – она обвела взглядом Анну, по-видимому, оставшись довольна ее крайне измученным видом, – но производите впечатление девушки серьезной, а главное строгой. Анна и без зеркала знала, что после недельного путешествия по русской дороге, вид у нее был удручающий, темные круги под глазами, бледность и осунувшееся лицо, с сурово сдвинутыми бровями, все это сыграло, как ни странно ей на руку, ведь какая хозяйка возьмет в гувернантки пышущую здоровьем красавицу. Что ж хоть какой-то прок от ее непримечательной внешности, – подумала Анна. Способность дурно выглядеть в самый ответственный момент оказала ей добрую услугу. Словом в тот день Анна была именно той работницей, которую хочет видеть любой хозяин, а именно серая тень и немой слушатель. Эту правду жизни она усвоила уже давно.

Спустились две ее будущие воспитанницы, и хотя они были диковаты и пугливы, словно лесные птички и манерам благородным не обучены, но в целом производили благоприятное впечатление.

Что ж, если бы дети не нуждались в наставнице и были бы образцом благопристойности и безупречного воспитания, разве ж они стали бы приглашать гувернантку из другого города, да еще и в такой спешке, – подумала Анна.

Дом оказался огромным, многочисленные гостевые спальни в левом крыле и хозяйские в правом, и масса самых разных помещений пустых или забитых доверху разного рода вещами. В доме было много прислуги, помимо двух служанок, которых она уже успела увидеть, был и извозчик и конюх и просто разнорабочие, выполняющие разные мелкие поручения и еще несколько людей, которых она не запомнила. Все они хотя и ругались между собой, но в целом жили дружно, являя собой единый хаотичный, но слаженно работающий механизм.

Ее комната оказалось чуть больше комнаты обычной прислуги, но аскетична и скорее походила на келью монахини: узкая кровать, стул с письменным столиком, комод с принадлежностями для умывания вот, пожалуй, и все.

Но увидев, с какой завистью и восхищением Татьяна смотрит на ее новое пристанище, напомнила себе, что все же ее учесть хотя и гораздо хуже участи благородных дам дворянского или купеческого происхождения, но гораздо лучше участи обычной прислуги, имеющей гораздо меньше, но работу выполняющую тяжелую и грязную.

Наступило время ужина, хозяин в обозначенный час так и не пришел, и ужинать сели без него. Анна вдруг почувствовала такой голод, что желудок свело, из-за всех волнений и пережитых событий, она совсем забыла, что не ела со вчерашнего вечера. От увиденных на столе яств и пьянящих запахов, Анна чуть не бросилась на еду, забыв про нож и вилку, и благородные манеры. Чего тут только не было, и щука на пару, и кулебяка с мясом и с рисом, и щи наваристые, и расстегаи с вареньем, и квас вишневый. Лаптевы никогда не приглашали ее к столу, она скорее была уходящей и приходящей компаньонкой, так и не став частью семьи. Статус же гувернантки совсем другое, она, хотя была и не ровня хозяевам, но стояла гораздо выше на социальной лестнице, нежели обычная прислуга, разделяя быт семьи в которой жила и пользуясь многими благами наравне со всеми.

Когда все приступили к ужину, стало понятно, насколько большая и требующая терпения работа ей предстоит. Девочки не знали самых простых правил поведения за столом, не говоря об этикете. Все, включая их матушку, ели громко, нетерпеливо, не стесняясь шумных звуков, коим в семьях благородных и культурных места не было, в общем вели себя абсолютно свободно, без стеснения, и не испытывали по этому поводу ни малейшего сожаления и стыда. Пожалуй, придется начать с основ: вилки, ложки и ножа, тут уж не до французского, – подумала Анна.

Впрочем, несмотря на голод и прекрасный стол, сытость пришла быстро, а усталость еще быстрее. Ведь после пересадки даже в самую благодатную почву, первое время, любой цветок чахнет и болеет. Всему нужно время, особенно чтобы взяться за силу на новом месте.

Назавтра, встав по обыкновению рано, Анна умылась, убрала волосы в скромный валик, одела свое будничное невзрачное и уже порядком поношенное платье и отправилась будить своих воспитанниц, а затем, ожидая, когда они соберутся к завтраку, направилась в гостиную.

Несмотря на ранний час, Степан Михайлович Кузнецов уже бодрствовал и просматривал утренние газеты. Не слишком желанного, но неизбежного знакомства, было не обойти.

– Доброе утро Ваше степенство.

Купец с любопытством посмотрел на Анну поверх газеты и отложил ее.

– Доброе, доброе, барышня. Стало быть, вы наша новая гувернантка. Так, так, посмотрим, посмотрим… – закряхтел он, удобнее усаживаясь на диван.

Анна почувствовала себя снова школьницей, новые знакомства давались ей и без того с большим трудом, с незнакомыми людьми она по большей части старалась помалкивать, научившись по мастерски ловко скрывать мысли и чувства. Что ж этот талант не приходит с рождением, этому учит лишь жизнь.

Но от его пытливого взгляда, казалось, ничего не скроешь. Это был тучный мужчина, с пышными рыжими усами и бородой, с колючими, хитрыми и лукавыми глазками, глубоко спрятанными за кустистыми бровями. Лицо его имело красновато-бурый оттенок, что явно свидетельствовало о чрезмерной любви ко всякого рода пагубным привычкам. Судя по тому, как ярко сегодня пылали его щеки, не исключено что и вчера не появился он к ужину именно по этой причине. Волосы его лоснились как от масла и были зачесаны на косой пробор, в тон бороде, имея рыжеватый оттенок. Одет он был хоть и дорого, но не опрятно, предметы одежды сидели на нем либо мешковато, либо наоборот были малы. Хлопковые бежевые брюки хотя и были скроены из добротной ткани, но имели изрядно потертый вид и не отличались чистотой. Единственным предметом наряда, не вызывающим нареканий, были превосходные кожаные сапоги, начищенные до зеркального блеска, так что если бы Анна подошла чуть ближе, то смогла бы увидеть в них свое отражение. Цветастый желтый жилет едва сходился на животе, а пуговица, сдерживавшая натиск плоти, казалось, вот-вот застонет, лопнет и отлетит кому-нибудь в лоб, не справившись с непосильной работой.