Хозяйка бобового стебля - Елена Элари

выдохся, лицом к… То есть, мордой к морде столкнулся с другой чёрной лисой. Словно остановившись перед неправильным — ведь он человек! — зеркалом. А затем она шмыгнула в сторону, и странно, коротко затявкала…

Кому расскажи, не поверят! Джек, главарь разбойников — пусть и мелких, но сам он так никогда не скажет, как и не признается, что лично он ничего страшного и серьёзного не совершал — душа компании, пират на суше! А испугался лесоруба. И настоящей, чёрной лисы, которую забили вместо него.

От этого до сих пор мурашки бегают по шкуре!

Или…

Не дожидаясь, пока дверь в дом откроется, Джек яростно принимается чесаться.

— Чёрт. Только не это, — бормочет, работая когтистой лапой, — нет. О нет!

Женя даже не замечает, как слёзы начинают течь по щекам. Она, бледная и сонная, открывает дверь и выбегает на улицу, чтобы не разбудить сестру и мать Джилл.

— Ты… — шепчет, ещё толком не разглядев лиса, — ты жив!

— Жив, — усмехается он, и серьга на ухе сверкает под лунным светом. — Ещё бы! Я не подохну в виде лисы! А… — замечает её слёзы. — Ну… Обнимемся? — и, не зная как исполнить это, начинает крутиться у её ног.

— Я… не уверена…

Она неловко гладит его худоватую спину и счастливо улыбается.

— Я думала, что руки теперь в крови… Но раз это не так надо придумать, что делать дальше.

Он как-то раздосадованно тявкает.

— А я то думал, за меня волновалась! А ты о чистоте рук заботилась? И вообще, нечего сейчас думать, надумалась уже меня в лиса превращать. Спать иди! Утром увидимся.

— А ты…

Жене хочется спросить про Сона, но тут в доме что-то грохочет, и она спешит вернуться, зачем-то помахав Джеку на прощание ладошкой.

* * *

Дом Карсона большой и крепкий, за высоким сплошным забором. С охраной из пяти огромных псов, которых он любит, как поговаривают местные, больше всех на свете. Точнее сказать, лишь их и любит…

Они, грозные и внушающие в сердца людей страх, рядом с ним превращаются в игривых щенят, коль он того захочет. Барабанят хвостами, скулят и тявкают, выпрашивая ласки. И он треплет их по холке с тёплым смехом. И сам кажется в такие моменты ещё более притягательным и совсем не отталкивающим.

Вот и теперь он спешивается, заводит Аду свою в стойло, кормит, поит и оставляет там.

Нет, про псов люди погорячились так говорить. Лошадь свою Карсон любит куда сильнее.

Он расчёсывает ей гриву, проводит там какое-то время, убеждается, что всё в порядке и направляется к дому. У высокого крыльца которого сверкают оранжевые глаза и блестят чёрно-белые шкуры. Псы тянутся к нему, стараясь лизнуть его руки, но Карсон лишь рассеянно, мимоходом проводит ладонью по голове одного из них. И скрывается за тяжёлой дубовой дверью.

В прихожей он вещает светильник на крюк на стене, сбрасывает сапоги, зачерпывает кружкой из ведра прохладной, колодезной воды и шумно пьёт её, не обращая внимания на стекающие по подбородку и широкой шее прозрачные ручейки.

Рукавом небрежно вытирает рот и чёрную аккуратную бородку, отчего-то устало вздыхает и проходит к себе в комнату, где валится в постель прямо так, не снимая одежды.

День выдался без особых происшествий, но отчего-то Карсону неспокойно.

Или дело в той девчонке? Женя… Странное имя.

Странно и то, что не выходит она у него из мыслей. Такая необычная, будто чужая здесь, будто замёрзшая, растерянная, бедная… Голодная.

Ему не нравится то, что лезет в голову. Раз уж думать о ней, думать о том, как красив её голос, какая она нежная, как соблазнительно выглядит…

Но мысли вновь возвращаются к страшной корове, нелепой матери и полуразрушенному дому. А ещё к лисьей шкуре и лесорубу.

Что там у них вообще происходит?

Карсон словно в другом мире побывал. Он осматривал территорию, пытался найти хоть что-то, за что мог бы зацепиться его ищейкин взгляд, на что могло бы указать чутьё. А в итоге стал свидетелем глупой, жаркой ревности, убийства лисы, падающих без чувств девиц и мелких да крупных бытовых проблем…

Будто не знают люди эти, что вокруг пропадают девушки и юноши. Почти дети. Что Карсон, в недалёком прошлом известный охотник за головами, пытается выяснить, кто виновник. А ему ни слово почти об этом, ему чарку наливают да одаривают! И зачем, почему?

Он горько усмехается, во взгляде начинают плясать черти.

Потому что наверняка хотят, чтобы вернулся. На девчонку ещё раз посмотреть вернулся!

Только это заботит их. Что ж…

Он поворачивается на бок и закрывает глаза, ухмыляясь своим мыслям.

Что ж, понять можно. С одной стороны, может и лучше, что паники нет. Проще будет заметить что-то или кого-то, кто выбивается из привычного уклада вещей. Проще в порядке обнаружить нужную тебе деталь, чем в хаосе пытаться углядеть её да схватить.

Только вот завтра праздник в честь первого дня лета.

Местные наверняка, как и каждый год, устроят гулянья. Глупые…

Карсон всем естеством своим чувствует, что добром это может не кончиться.

Глава 14. Спасение коров — дело рук попаданок!

Взвинченное состояние не даёт Жене долго спать. Ей снится дом, одногруппник, сестра, театр, снег… Снится список с бобами, рогатым скотом, дровосеком, великаном и кем-то там ещё. В мыслях то и дело мелькает: «как бы не испортить сказку, как бы не опоздать…».

Так что нет ничего удивительного в том, что она встаёт раньше матери и сестры Джилл и выбирается на улицу, чтобы найти Джека.

Пока солнце не стало палить, стоит вновь попытать счастье с Мурёнкой. Или как там её?

Джек выбирается из-под крыльца сразу же, как слышит её шаги. Навостряет уши и смотрит вопросительно, отчего-то то и дело вглядываясь в её руки и заглядывая ей за спину, словно Женя могла там что-то прятать.

— Ну?

— Что? Пойдём? — она зевает и передёргивает плечами. Пока не сошла прохлада, но прогулка должна согреть.

— Какое ещё пойдём? Куда? Ты… понимаешь, — понижает он тон, теперь уже с опаской косясь на дверь дома, — что я дико голоден?

В ответ в животе бурчит и у неё.

Так называемая мать вчера ведь кучу всего надавала Карсону, а остатки спрятала (хоть тут ума хватило!). Впрочем, даже если бы еда была на виду, дикая антисанитария и её воплощение — мухи, отбивали любой аппетит.

— И что? — хмурится она. — Ты ведь животное, сам сказал. Поймай себе кого-нибудь.

— Так я животное по твоей вине, — тявкает он, — так