Соль и тайны морской бездны - Эбби-Линн Норр

– Кто она?

Мама не сразу нашла в себе силы ответить. Когда она повернулась ко мне, я осознала, что она испытывает странный прилив эмоций – ликует и скорбит одновременно.

– Это Нике, – ответила мне мама. – Анникефорос – сирена-колдунья, которая спасла мне жизнь, обернув вспять мои годы. – Мама вздохнула, глаза ее потеплели. – Чародейка, подарившая мне тебя.

Мне показалось, что глаза у меня сейчас вылезут из орбит. Я снова уставилась на спящую русалку.

– Это Нике? Но…

– Я думал, у нее голубые волосы, – встрял подошедший ко мне слева Эмун. Он тоже разглядывал хрупкое тело колдуньи. Черты ее заострившегося лица казались слишком крупными для обтянутого кожей черепа, скулы резко выступали.

– Так оно и было, – ответил Йозеф. – Лукас зафиксировал это в своем дневнике наблюдений. Он записал, что после того, как ее поместили в эту камеру, ее волосы через некоторое время побелели. Если посмотрите внимательнее, то и сейчас сможете заметить немного синевы на самых кончиках.

Я присмотрелась и в самом деле увидела. Концы ее волос были темнее и при тусклом освещении скорее напоминали тени в воде, чем едва заметный оттенок голубого неба.

– Как нам ее разбудить? – Мама перевела взгляд на Йозефа и убрала руки от стекла резервуара. Вытерла бежавшие по лицу слезы.

Я нащупала в кармане небольшую упаковку бумажных платочков, которую держала там на случай причиняющих немалые неудобства русалочьих слез. Вытащив из упаковки один, я протянула его матери. Она приняла его с бледной улыбкой. Помешкав секунду, я вручила ей всю упаковку. Сдавленно усмехнувшись, мама взяла и ее тоже.

У Йозефа был страдальческий вид.

– В этом-то и вся сложность. Я не знаю. – Он махнул рукой в сторону компьютеров и помещения, через которое мы только что прошли. – Все записи Лукаса здесь. В документировании информации ему не было равных. Но судя по тому, что я там вычитал, он проделывал такое – погружал сирену в состояние диапаузы – впервые.

– Видимо, это особая камера, – сказал Эмун и подошел ближе к раритетным компьютерам и сложным панелям. Забормотал себе под нос, читая надписи на панели под монитором, а потом добавил: – Часть из этого – показатели ее жизнедеятельности, которые, по-видимому, считываются с помощью зажима у нее на пальце.

Мой взгляд снова метнулся к рукам Нике. На одном мизинце чуть ниже основания ногтя виднелась пластиковая клипса. Тонкий проводок отходил от нее и прятался где-то под рукой сирены.

– А я и не заметил. – Я макушкой почувствовала дыхание Антони.

– Я тоже, – добавила я. – На ее ногти внимание обратила, а на эту штучку – нет.

Ногти у Нике были настолько длинными, что начинали скручиваться.

Йозеф кивнул.

– Это камера высокого давления, сконструированная для точной имитации самых глубоководных мест в естественной среде обитания сирен. Он пишет, что, поместив ее сюда, стал постепенно увеличивать давление, а все показатели жизнедеятельности записывать. Изначально он пытался выяснить, при каких условиях сирены… угасают.

– Угасают? – резко переспросил Антони. – Он мог убить ее, эту единственную в своем роде сирену, ради своего эксперимента, и ему было плевать?

– Таков уж был Лукас. – На лице Йозефа отразилось сожаление. – Для него знания были превыше собственной жизни и оправдывали любые жертвы. Сирен он не считал существами, заслуживающими хоть какого-то внимания, помимо удовлетворения исследовательского зуда.

– Прямо как нацист, – прокомментировала я, чувствуя, как губы сами кривятся от отвращения.

Эмун со мной согласился и, нахмурившись, навис над панелью управления. Он нагнулся ниже и сдул пыль с одного из небольших экранчиков.

– Значит, он хотел узнать границы жизнеспособности сирен в условиях глубины, – подытожила я больше для себя, чем для кого-то из присутствующих, чтобы лучше разобраться в том, что здесь произошло, – а в результате она уснула?

– Именно так. – Йозеф почесал висок. – Он погрузил ее в некое подобие зимней спячки, а потом, судя по датам в исследовании и тому, что успел рассказать мне отец, заболел. Эксперимент завис. С тех пор она здесь и находится.

– У тебя есть вся информация о том, как именно Лукас увеличивал давление. – Эмун выпрямился и с надеждой посмотрел на Йозефа. – Самое верное будет в точности проделать все, что делал Лукас, только в обратном порядке. Любые другие действия могут быть слишком рискованны.

Йозеф закивал.

– Я тоже об этом думал, но последнее слово должно быть за Сибеллен. – Он взял маму за руку. – Это жизнь твоей подруги висит на волоске. Лукас считал, что слишком быстрое изменение давления может повлечь за собой отказ органов. Я не знаю, свойственно это сиренам или нет, но… – Его рот открылся и снова закрылся, будто он не мог решить, стоит ли добавлять к своему утверждению что-нибудь еще или нет. – В общем, он, кажется, считал, что риск имеется. Поэтому я хотел, чтобы вы знали. Я мог бы попробовать сразу, как только нашел ее, но побоялся. Я бы напортачил. К тому же я подумал, что после пробуждения она должна сначала увидеть знакомое лицо. Я понимаю, что мне следовало бы рассказать об этом еще при встрече, там, в Гданьске, но не знал, как ты к этому отнесешься, и не хотел, чтобы ты беспокоилась и горевала в самолете на протяжении нескольких часов. Надеюсь, я поступил не так уж дурно?

– Ты хорошо поступил, – быстро ответила мама, и наморщенный от тревоги лоб Йозефа немного разгладился.

Мама посмотрела в глаза каждому из нас поочередно, а затем снова перевела взгляд на Йозефа.

– Сделаем, как предложил Эмун, – сказала она. – Это единственное, что имеет какой-то смысл.

– Ты уверена? – На лбу Йозефа снова появились складки, и выглядел он весьма усталым.

Мама кивнула. Ее лицо светилось надеждой и нетерпением.

– Давайте вызволим ее отсюда.

Глава 7

– Хорошо, – ответил Эмун, махнув в сторону пыльного щитка управления. – Панель прямо как в НАСА для запуска космических кораблей. И как нам ее вызволить, не навредив? – Его глаза метнулись к неподвижной изможденной фигуре, мирно плавающей в резервуаре. – Или не убив.

Повисла тишина. Лица стали одно тревожнее и нерешительнее другого.

Наконец Антони протянул руку к полкам над панелью управления и достал книгу, глянул на нее, отложил в сторону, затем вытащил следующую.

– Что-то здесь должно нам помочь.

Йозеф с мамой тоже принялись доставать книги с полки, читать названия, проглядывать по нескольку страниц, чтобы определить, насколько содержание книги полезно для решения