Незабудка для конунга - Полина Атлант

Через мгновение моя голова сильно закружилась, из-под ног начала уходить земля. В глазах помутнело. Я всмотрелась в сияющий свет магического цветка, казалось, меня затягивает внутрь этого свечения. Золотистый круг вращался все быстрее и быстрее, пока меня полностью не охватил его магический свет.

Ингвальд крепко сжал меня в своих объятиях. Мои веки стали тяжелыми, сильно захотелось спать, словно я не отдыхала уже долгое время. Внезапно за тонкой пеленой золотистого свечения я увидела себя — босую, у священного источника, опьяневшую и веселящуюся.

Голоса празднующих становились громче, а эпизод из прошлого яснее. Я чувствовала, как настойка из одуванчиков согревала тело, затмевала разум. На моей голове был венок из незабудок.

У источника собралось много народа, и не только парочки. Дружинники разливали всем гуляющим медовуху из кувшинов. Среди них находился Ингвальд. Один, без госпожи Кристин. Конунг стоял рядом со жрецом у дольмена. Старик с помазанными жертвенной кровью руками в белом одеянии что-то громко вопил и поднимал к небу два серебряных кубка.

Все гуляющие поздравляли друг друга с праздником, крепко обнимались и целовались. Конечно, я тоже поздравила конунга, и мы, как все, поцеловались. После парочки начали соединяться и подходить к жрецу, чтобы отпить из жертвенных кубков. Получив по традиции благословение богов, влюбленные покидали священный источник.

Через некоторое время все гуляющие начали расходиться. Лишь я одна стояла без пары. Тяжелая грусть охватила мою душу. По щекам потекли слезы. И в этом году я не нашла жениха, отправлюсь домой старой девой. Разочарованная, тихо плача, я пошла во дворец. Этот праздник для меня закончился…

Пройдя половину пути, я увидела Ингвальда, он сидел на булыжнике, вытянув вперед ноги. Конунг был один, в руке он держал пустой кубок. Я остановилась. Он посмотрел на меня и убрал ноги.

— Почему ты одна тут гуляешь? — спросил он, нахмурившись.

Я быстро вытерла мокрое от слез лицо и поспешила вперед.

— А ты что тут один сидишь?

Ингвальд встал, поправив широкий ремень.

— Пойдем, я провожу тебя во дворец, если хочешь.

— Да, проводи, — даже не подумав, ответила я.

Ингвальд протянул мне руку, и я, гордо подняв голову, положила на нее ладонь. Меня кинуло в дрожь от его крепкой хватки и горячей ладони. Мы вышли на тропу и отправились во дворец.

Внезапно на пути нам встретилась знатная женщина, она сидела на траве, что-то искала в ней и горько плакала. Ее светло-пшеничные волосы волнами спадали до талии. Голову украшал тонкий обруч, обсыпанный мелким янтарем. Светлый сарафан и рубаха были искусно расшиты блестящими желтыми плетеными орнаментами.

— Что случилось? — спросил конунг.

— Мои бусы порвались, они были так дороги мне, подарок любимого мужа, что пал в бою, — горько плакала женщина, смотря на нас. — Помогите мне их собрать, пожалуйста.

Я присела рядом с ней и начала помогать искать бусинки. Ингвальд тоже немного постоял и присел, начал рассматривать траву вокруг нас.

— Проще купить новые! — тяжело вздыхал он.

— Они были ей дороги, разве ты не слышал? — сказала я тихо ему, найдя в траве парочку бусинок.

Ингвальд сидел на траве и смотрел, как я искала бусинки.

— В прошлом году на этом празднике одна знатная замужняя женщина потеряла свой браслет, тоже была память о погибшем муже. Но, как потом оказалось, она подарила его своему земляку-любовнику.

— О боги, что было потом? — посмотрела я на него.

— Он убил этого любовника на поединке, — ответил Ингвальд, не сводя с меня взгляда, и достал из травы крупную бусинку.

— Ну и дела, семейные…

Мы отдали женщине все бусинки, которые нашли.

— Спасибо вам, вы такая красивая пара, словно сами боги вас выбирали! — отблагодарила нас женщина.

— Мы не пара! — отчеканил Ингвальд и пошел вперед.

— Это же конунг, он женат, — ответила я женщине, как она могла не знать об этом.

Женщина схватила меня за руки и быстро прошептала в лицо:

— Он твой, послан богами, тебе нужно лишь провести с ним эту ночь! — она крепко сжимала мои руки, строго смотрела ясными, голубыми, как небеса, глазами.

Мне почему-то стало сильно не по себе. Я вырвала руки и поспешила догонять конунга. Внезапно опустился туман, небо потемнело, а затем начался теплый дождь. Мы едва добежали до старого дуба, что рос возле поляны, как ливень обрушился на землю мощным шквалом.

Немного похолодало, и я обняла себя руками, чтобы не озябнуть. Вдали послышались раскаты грома. Я подняла взгляд и посмотрела на конунга, который рассматривал мое лицо. Меня трясло от холода так, что зубы стучали.

— Ты красивая, как богиня! Такую девушку, как ты, хочется защищать и оберегать, как самое драгоценное сокровище, — Ингвальд медленно снял с плеч тяжелый плащ и накинул на меня.

— Наверное…

Я улыбнулась, и он, приблизившись, крепко и нежно прижал меня к своей твердой теплой груди.

Мы стояли и смотрели друг другу в глаза. Мое сердце колотилось, его стук отдавался в ушах. У него такие красивые глаза, только такой одинокий и голодный взгляд, как у волка. Мужественное лицо было спокойным, словно ничто не способно вывести мужчину из равновесия. Он провел ладонью по моей щеке и взял за подбородок.

Прижался губами к моим губам. Я почувствовала его горячее дыхание с ароматом трав. Закрыв глаза, расслабилась в его крепких надежных объятиях. Голова закружилась, я забыла обо всем на свете. Он запустил руку в мои волосы и начал страстно целовать, будто хотел проглотить целиком. Мы долго стояли под дубом, не обращая внимания на грохот грома.

Убрав слипшиеся волосы с лица, он прошептал:

— Я хочу тебя, стань моей… Навсегда….

Я смотрела в его томные глаза и плыла словно по волнам. В его темном желанном взгляде вспыхнула искра надежды и любви. Не дождавшись моего ответа, он продолжил страстно покрывать мое лицо и шею жадными влажными поцелуями.

Его руки сжимали ткань моего сарафана, и мне захотелось большего. Мне было приятно от его нежностей и крепких рук. Не хотелось оставаться старой девой, ведь у источника я не встретила своего избранного…

Я запустила руку в его густые жесткие волосы и прижалась сильнее.

— Хочу быть твоей… — прошептала я ему, касаясь губами уха.

Ингвальд посмотрел на меня серьезным взглядом. Затем сорвал с руки темно-красный вязаный браслет