Чужой муж - Лариса Кондрашова

Первое время Лиза пыталась что-то о своем производстве Наташе рассказывать. Кстати, в отличие от своей молодой коллеги она о глобальных проблемах не думала, а пыталась, ни на что не обращая внимания, делать свое маленькое дело. И небезуспешно. Не слушала, о чем говорят с трибуны, а шептала Наташе о своих очередных идеях. В другое время та слушала бы открыв рот, а сегодня ей не до того. Она даже не ожидала, что случившееся с ней в субботу будет так долго занимать ее мысли. Причем занимать настолько, что всем остальным событиям в Наташиной душе просто не находилось места.

После речей начался концерт, перед которым объявили, что позже участники смогут пройти в буфет, где накрыты столы.

Наташа на обещанную халяву не откликнулась. Спасибо, она уже посидела за накрытым столом два дня назад, и чем это кончилось? Это у нее такая несмешная шутка. В общем, сидеть со всеми за столом не хотелось.

И когда участники форума отправились в буфет, она двинулась в сторону гардероба, где толпилась жалкая кучка интеллигентов, которых тоже не заинтересовали накрытые столы.

Она не спеша оделась, набросила сверху платок, уже не заботясь о том, что примнется прическа, и усмехнулась в глаза своему отражению. Чего старалась, прическу делала, для кого?

Наташа не спеша сошла с крыльца драмтеатра.

— Простите, можно вас на минуточку?

Она обернулась. Тот самый работник областного телевидения. Хочет взять у нее интервью?

— Скажите, а почему вы не остались на банкет?

Он говорил и поспешно застегивал куртку, хватая ртом холодный воздух. Бежал за ней, что ли?

— Мне не хочется, — сказала она.

— Не хочется есть или есть в толпе?

— Ну какая уж там особая еда? Могу поспорить: вареная курица и салат «Столичный». Так у нас в общепите называют салат оливье.

Он хохотнул, с интересом поглядывая на нее.

— Вы и в самом деле оказались правы. Там были еще яблоки…

— И апельсины, — подсказала Наташа.

— Знаете, я случайно глянул вниз, а вы уже идете к выходу… Пришлось бежать.

— А зачем?

Она взглянула на него так ясно и удивленно, что он смутился. Ему казалось, что она должна быть счастлива только оттого, что за ней кто-то побежал? Или ее должен был привести в трепет его статус? Областное телевидение! Ах-ах!

Но тут же Наташа запретила себе злиться. Этот молодой человек вовсе не виноват в том, что у нее так скверно на душе. Отчего? Она ждет и боится общественного порицания, вот отчего!

— Мне хотелось поесть вместе с вами, — сказал он.

А что, выкрутился. По крайней мере ответил на ее вопрос почти откровенно.

— То есть вы хотите, чтобы я вернулась?

Она сделала вид, что не понимает. У них конкурс: кто сумеет лучше притвориться.

Он первый пошел на попятную. Рассмеялся и поднял руки вверх вместе со своим кейсом.

— Хорошо, сдаюсь. Говорю открытым текстом. Давайте вместе с вами поужинаем. И конечно же, не здесь, а в каком-нибудь ресторане.

— Давайте, — согласилась Наташа.

Откровенно говоря, идти домой ей не хотелось. Самое интересное, что с нею там может произойти, так это чей-нибудь звонок. Скорее всего от персоны, для Наташи нежелательной. Какой-нибудь любопытной вроде Марго. Или недоброжелательной вроде Тамары.

Он сразу приободрился, потому что все еще не мог определиться, как себя с ней вести.

— Меня зовут Павел, а вас?

— А меня — Наташа.

— Повезло. У меня жена Наташа, — сообщил он, ничуть не смущаясь.

Ах, он хочет, чтобы сразу начистоту. Чтобы она не рассматривала грядущий ужин как предложение руки и сердца. И хорошо.

— А моего мужа, к сожалению, звали Константин.

— Почему — к сожалению? — не понял он.

— Потому что с именем Павел у меня не связано никаких ассоциаций.

— Вам палец в рот не клади, — усмехнулся он.

— А и не надо. Мало ли какая инфекция может на нем оказаться.

— Нет, так не пойдет.

Он прижал кейс под мышкой и опять поднял руки кверху.

— Воевать с вами — я пас. Предлагаю срочно создать между нами атмосферу любви и согласия. Общечеловеческой любви, — уточнил он. — В самом деле, что нам делить? Вы привлекательны, я чертовски привлекателен.

Наташа, не выдержав серьезности, расхохоталась.

— Насколько я успел узнать, ресторанов у вас в городе три.

— Пять, — поправила она.

— Это недоработка. Обещаю загладить. И какой вам нравится больше всех?

— «У Максима», — скрывая улыбку, сказала Наташа.

— Ценю ваш юмор, — кисло отозвался он, — но пока я не настолько кредитоспособен, чтобы везти вас в Париж.

— Вы подозреваете меня в подобной зловредности? У нас в самом деле есть такой ресторан. Небольшой, но очень уютный. И его директора зовут Максим. И группа танцовщиц у него есть. Такие, знаете ли, небесталанные девчушки.

— Чего только не увидишь в провинциальных городах! — Он всплеснул руками, привычно вздевая и свой кейс.

Ну конечно, мы из области, а тут — глухая провинция. А приедут москвичи, будут на областных глядеть сверху вниз. Так каждый на своей ступеньке снисходительно посматривает на нижестоящих.

— Поедем на такси?

— Зачем же, у нас все близко. Пройдем квартал вперед, завернем за угол…

— А там в темной подворотне нас не будут ждать двое или трое накачанных молодчиков?

— У нас здесь никого не бывает, — сказала Наташа. Раз уж он взялся цитировать советские фильмы, то и она не отстанет. — Ни ваших «коз», ни ваших «ностров».

Словом, Рудина веселилась прямо-таки изо всех сил. Хотелось хоть ненадолго забыть то самое событие, которое не давало ей жить как прежде и торчало в душе отравленной занозой.

В ресторане почти никого не было, так что им не пришлось ждать ни официанта, ни закусок. Все подавалось в темпе. Предложили даже горячее, но Павел счел нужным тормознуть этот скоротечный сервис.

— Мы бы хотели у вас немного посидеть, — вроде невзначай заметил он, и официант смутился от своей торопливости.

— Застоялся, — сказала Наташа.

Оказалось, что оба проголодались. В момент умяли все холодные закуски, так что Павел решился сходить на кухню и таки согласиться на горячее.

— Подольше посидим за десертом, — решил он. — Мне так редко удается остаться без дела и отдыхать просто так…

— А я представляла себе, что журналистам это удается делать чаще других, — заметила Наташа.

— Заблуждение всех непосвященных, — не согласился он. — Журналист всегда на работе, даже если кажется, что он всего лишь развлекается.