Сумерки волков - Ольга Погодина-Кузмина

Глухой манерой речи с нажимом на каждое слово он подражал каким-то крутым и опасным людям, но получалось, что сплевывает фразы с губы, как шелуху от семечек. Игорь не стал ничего отвечать, просто повернулся и пошел к двери. На лестнице встретил девушек. Катя и Вика подцепили колоритных восточных парней. Вращая глазами по сторонам, набычив шеи, ухажеры пробирались за ними через толпу, словно кортеж охраны.

— Понимаешь, он мне за все время даже букет цветов не подарил, даже колготки. Он приносил только презервативы и бухло! — на ходу вспоминала очередного «бывшего» Вика.

— Я тоже решила для себя, больше никакой любви, — утешала подругу Китти. — Нормальные мужики женятся только на богатых дурах. А нам надо использовать богатых придурков! Ты согласен, Игорюш?

— Деньги! — перекрикивая музыку, поддержала Вика. — Всем правят деньги.

Катя обняла ее:

— Викусь, найди мне такого же Черномора? Я его ухвачу за бороду!

Вместе они выбрались на танцпол, где в полутьме, в грохоте электронного бита сотрясались полуголые потные тела. Игорь вслед за девушками влился в круг танцующих, ощутил себя частью взбудораженного похотью человеческого варева. Его хватали за одежду незнакомые люди, какой-то парень начал выделывать перед ним призывные вычурные движения. Хотелось пить. Диджей сменил ритм. Игорь узнал хрипловатый голос Эми Уайнха-ус, Георгий часто ставил ее диск в машине. Китти прильнула к нему, и он не стал отстраняться, обнял ее за талию. Она поддалась, гибко откинулась назад плечами.

Закрыв глаза, Игорь чувствовал, как вместе с воздухом в легкие проникает цветочный аромат духов, питательный бульон из пыли, выделений потовых желез, чешуек перхоти, волокон ткани. Ему показалось, что Китти что-то хочет ему сказать, он нагнулся и услышал, что она повторяет слова песни.

— You go back to her, and I go back to black…

У бара Игорь выпил в несколько глотков бутылку воды, заказал сухой мартини. Алекс-Леша, мокрый от пота, с потекшей косметикой, лениво беседовал с девочкой-эмо — розовая челка, пухлые щеки, кружевной корсет поверх черной футболки. Она уставилась на Игоря, перевела глаза обратно на Лешу:

— Вы что, братья?

— Мы сестры, — пошутил в своей манере парень.

— Тогда я буду вашим братом, — предложила она.

Леша усмехнулся с жестокой надменностью:

— Ты хоть понимаешь, что такое человек с гибкой гендерной идентичностью?

— Бисексуал?

— Бигендер, — поправил Леша. — Скоро весь мир осознает, что человек имеет право ощущать себя мужчиной или женщиной независимо от пола своего рождения. В конце концов, это такие же социальные метки, как, например, бухгалтер или дворник. Андрогинная личность вбирает в себя все лучшее из мужских и женских качеств.

В компании, расположившейся рядом за стойкой, разговор вели на ту же тему.

— Стрёмно рожать детей от голубого, неизвестно, что выйдет, — заявляла толстенькая девушка в платье с открытыми плечами.

— Геев надо всех отправить в психушку, — поглядывая по сторонам, задирался ее молодой, но уже облысевший со лба и темени приятель. — Белая палата, галоперидол.

Игорю пришла в голову неожиданная мысль. Что если Измайлов и правда решил идти в политику? К финансовым потокам, духовным скрепам, раскормленным попам в золотых юбках? Back to her, к своей жене?

Подошел веселый Юра, крепкой рукой в татуировках обхватил тощую шею Леши:

— Ну че, малыши, как вам клубец?

Девочка-эмо надула пухленькие щеки:

— Полный отстой! Янка, «ГрОб» и Башлачев — вот реальная музыка. Правда, Алеша?

— Слушай ты, заурядное устройство, я же сказал: Алекс! Называй меня Алекс, — вспыхнул возмущением парнишка.

Рассматривая Игоря своим прямым наглым взглядом, Юра спросил:

— А чего у тебя щека очкует? Зуб болит? Или на нервах?

— Бандитская пуля, — ответил Игорь, отстраняясь. Он и сам чувствовал, как под действием алкоголя начал подергиваться лицевой нерв.

— Чё ты все понтуешься? Типа остроумный? Как Измайлов? А ты не он, — усмехнулся Юра и подмигнул; при этом один его глаз закрылся полностью, а второй, выпуклый, серый, смотрел все так же прямо.

Игорь повернулся и начал проталкиваться к выходу. Он чувствовал усталость и подступающее похмелье с первыми спазмами головной боли. Но, главное, он чувствовал, что в его душе зреет новое понимание привычных вещей. Встреча с Катей и со всей компанией из Фэшн-Хауса заставила его осознать, как сильно он изменился за год московской жизни.

Таксисты ждали у клуба, но Игорь хотел продышаться, побыть один. Он двинулся по улице, перерезанной наискосок густыми тенями высоких кленов. В утренних сумерках было свежо, пустынно; глухое синее небо на востоке занималось золотым огнем. Он шел, постепенно замедляя шаг, прислушиваясь к боли в виске, думая о том, что прошлое, как и будущее, составлено из случайностей, компромиссов, осуществленных и упущенных возможностей. И что, может быть, он приехал в родной город вовсе не для того, чтобы встретиться с прежними друзьями, а для того, чтобы навсегда попрощаться с ними.

Бледный в утреннем свете, мокрый как мышь Алекс догнал его у поворота:

— Я тоже ухожу. Здесь не Бразилия, чтобы так выражать свои эмоции.

— Как кто? — уточнил Игорь.

Обеими руками парнишка нарисовал в воздухе круг:

— Как все эти люди в моем окружении! Мне по-прежнему кажется, что ты не совсем такой, как они. У меня к тебе предложение.

Игорь решил было, что речь снова зайдет о торговле наркотиками, но парень всего-навсего позвал его в Макдоналдс. Завтрак после клуба в американской закусочной — это был какой-то ритуал, вникнуть в смысл которого Игорь даже не пытался. Без всякого перехода Леша начал исповедоваться:

— Мне в шестом классе сестра сказала, что родители меня взяли из детского дома. Я их попросил: отдайте меня обратно. Сестру ругали, потому что она все это сочинила от своей тупости. Но я поверил. Мама стала фотографии показывать, как я похож на дедушку, на всех ее родственников… Папа тоже стал говорить, как они меня любят, гордятся, все такое.

В прозрачных предутренних сумерках они брели по улице, засыпанной золотыми кленовыми листьями. Леша пинал листья ногами, они взлетали невысоко и бессильно падали на землю, как падает рука мертвого человека. Игорь чувствовал одновременно нервную досаду и апатию; он молча шагал, слушая назойливый, раздражающе резкий голос.

— Я до сих пор думаю: может, это все правда? Может, у меня где-то есть другие родители? Какие-нибудь необычные, знаменитые. Например, Арбенина из «Ночных снайперов» или Рената Литвинова. Может, они меня ищут? Я из дома уехал поэтому.

— И что? Нашел нового папашу? — уже не скрывая злости, скривился Игорь.