Мир пауков - Лана Александровна Ременцова

– А как же ты?

– Мне дано быть двойным оборотнем. Такова моя сущность.

– Ты как ворон прекрасен.

Его бровь изогнулась.

– А как паук?

Она промолчала и он усмехнулся. Вскоре они уже купались в озере. Ликорис понравилась эта таинственная местность: тёмное серебристое озеро вокруг высоких остроконечных скал смотрелось, как некий оазис среди окружающей черноты с множеством мхов.

– Хочешь увидеть мою тайну?

– Да, – в её глазах запрыгали искорки любопытства.

Эрганлавдий обнял её, нырнул, доплыл до дна и остановился у лап обсидианового паука. Ликорис распахнула глаза, еле сдерживаясь от неподдельного восхищения: такой мощи и объёма из этого камня ещё не видела, невероятное завораживающее зрелище. Паук шевельнул одной лапой, и вороница вжалась спиной в могучую грудь мужа, оглядываясь, с ужасом, заглядывая ему в глаза. Он одобрительно кивнул и она начала успокаиваться. Тут вся статуя встрепенулась, веки открылись и засветились багровым светом, освящая пару, как световой луч, огромный кривоватый рот искривился, обнажая острые зубы:

– Эрганлавдий, твоя жена красива, но… – статуя не договорила и мгновенно уснула, став снова безмолвным камнем.

Они быстро поплыли наверх и, вынырнув, вороница испуганно взглянула на мужа.

– Что это значит?

– Не знаю, – его лицо помрачнело. – Ты доказала свою верность и любовь, тем, что принесла цветок Мориса, не понимаю, о чём говорит его «но».

– Он вообще кто? Дух? Или в нём Бог?

– И этого не знаю, под водой же невозможно открыть рот и спросить.

– А у колдуна не спрашивал?

– Пока нет. Храню эту тайну ещё в себе.

– Странно всё это. У нас статуи не оживают.

– У нас тоже, эта единственная. Не переживай, идём домой, завтра рано выйдем в ваш мир.

Она кивнула. Они вышли из озера, он обратился в паука.

– Садись.

– А я не могу здесь летать?

– Не стоит. Воины могут не узнать тебя и ненароком выстрелить. Ты же не хочешь лежать в кровавых бинтах, как до этого я?

– Нет.

– Тогда забудь о полётах, по крайней мере, пока. Когда–нибудь мы вместе будем летать, но не сейчас, не то время, слишком свежа ошибка моих воинов.

Ликорис вздохнула и влезла ему на спину. Он так быстро пополз, что её волосы начали развеваться за спиной, как змеи.

В замке они перекусили свежими землеройками и легли в постель.

Эрганлавдий пролежал несколько минут и, схватив жену за руку, прислонил к стоящему члену.

– Я не могу уснуть.

Ликорис убрала плед и сняла рубашку.

– Сядь на меня.

В следующее мгновение он прижимал её бедра к своим чреслам и наблюдал за лицом жены, искажённым мукой желания. Его руки поднялись к полной груди и смяли. Она застонала. Эрганлавдий сдерживал с ней безудержную похоть, хотя желал большего и хотел почувствовать её язык на чувствительной головке, мечтал рвать на части во всех позах, но, не причиняя боли, а трахая до умопомрачения, однако не хотел напугать и отвратить этим от себя. Вороница содрогнулась и оргазмировала, и в этот раз он всё же не смог удержать похоть в узде, коря в душе себя за то, что начал делать. Снял её с себя и, схватив за затылок, приблизил ртом к члену. Ликорис распахнула глаза, однако, не сопротивляясь, открыла рот. Эрганлавдий вошёл на всю длину, делая характерные движения бёдрами. Она задыхалась: член сильно придавливал горло, но муж вдавился ещё сильнее, не давая возможности отпрянуть. Толчок, ещё толчок, вышел, перевернул её задом и вошёл в позе сзади, снова толчок, один, второй, третий, доходящий до ярости, бьющий до сильных хлопков тел. Жена молчала. Ей было хорошо, но также и страшно, поэтому решила полностью подчиниться и вытерпеть всё, что уготовил ей муж этой ночью. Он не успокоился, вышел, взял её на руки и усадил на стол, встал рядом, развёл ноги и опять вошёл, вбиваясь так сильно, будто никак не мог ей насладиться. И здесь половой акт не завершился, а продолжился на постели необычной для неё лаской: его язык оказался в ней, а член у её рта. Она вытянула язык и начала облизывать, понимая, что муж хочет этой позой от неё. Вдруг почувствовала, как он всосался в её плоть, на миг ей показалось, что он хочет съесть всё, что у неё там, внезапно нахлынувший страх, смешанный с возбуждением и зарождающейся похотью в ней самой, дал напряжение. Его член плотно втолкнулся ей в рот, двигаясь как до этого во влагалище. У неё закружилась голова, такого у них ещё не было: слишком откровенно, жарко, похотливо. Она опять оргазмировала, ощущая засасывание внутренних губ и выливаясь ему в рот, а через минуту, чуть не захлебнулась от его спермы. Отвращения не было, Ликорис чувствовала, как до сих пор продолжает вся изливаться, одновременно с ним. Эраганлавдий, перестав содрогаться, встал и отошёл к окну. Она привстала на локоть, разглядывая её широкую спину. Он молча открыл окно, глубоко вдохнул ночной воздух и замер. Прошло несколько минут.

– Эрганлавдий…

– Прости… – муж не оглянулся, чувствуя угрызения совести. «Она доверилась мне, полюбила, нежная, чистая, юная девочка, а я? Что сделал я? Драл её, как последнюю шлюху», – размахнулся и ударил в подоконник, который тут же рассыпался в щепки. Ликорис вздрогнула, однако, переселив себя, встала и подошла, аккуратно, дотрагиваясь до его спины.

– Не надо, не вини себя, я уже немаленькая и понимаю, что мужчины хотят большего, чем обычное лёгкое слияние.

Он не выдержал и, развернувшись, обнял её, приподнимая, как пушинку.

– Ты ангел, а я так издевался над тобой. Как ты всё это выдержала? У тебя не болит там?

– Чуть – чуть, но я же женщина, пройдёт, такая моя доля. Не осуждай себя. Я готова принимать тебя так, как тебе это надо.

Эрганлавдий зарыл лицо в её густые волосы.

– Я…

Она напряглась.

– Я люблю тебя.

У неё увлажнились глаза. «Он любит меня! Неужели я это услышала»

– Люблю так, что еле сдерживаюсь, когда ты рядом, чтобы не наброситься. Жду ночи, как умалишённый, и боюсь тебя напугать. Ты нужна мне вся без остатка.

– Я на всё готова.

– Не говори так, не позволяй мне всего. Я не выдержу.

– Ты хочешь меня и в анус?

– Да, но не смей даже думать об этом, наши законы запрещают такой вид любви к жене.

– Тогда чем мне заменить такое твоё желание?

От её вопроса его член