Начинающий блоггер или месть бывшей жены - Роксэн Руж

скажу: "Здрасьте, Вам, Александр Дмитриевич". А он: "Здоровенько и Вам, Людмила Константиновна". И все, хэппимандэй. А завтра наступит хэппитьюздей и так далее по списку.

Да, вот вроде бы взрослая баба, а в сказки верю до сих пор.

Так получилось, что на работу я прискакала с десятиминутным опозданием. И дернул же меня черт до отдела кадров прогуляться. Поэтому в свой кабинет я вплыла лишь через тридцать минут.

В отделе стояла гробовая тишина, у всех сотрудников дым из ушей валил — из правого дебетный, из левого кредитный. Меня удостоили вялыми приветствиями. Ладно, не столь грандиозно, как я ожидала. Наверное, во всем виноват понедельник.

Как оказалось, истинный виновник общего упаднического настроения восседал у меня в кабинете. Вот уже тридцать семь минут и сорок две секунды, о чем меня поставили в известность.

— Людмила Константиновна, я понимаю, вы у нас вольная птица. Только регламент компании существует для всех. Впредь попрошу не опаздывать. К часу жду от вас финансовый отчет.

Самородов поднялся и направился к выходу. И только, когда он уже стоял в дверном проеме, у меня сработало позднее зажигание.

— Здрасьте, Александр Дмитриевич.

Ответом мне послужила закрытая дверь.

Ну вот, долетались.

Пришлось вместо подарков и тортиков раздавать всем задания. А кому сейчас легко? Меня, к примеру, в час ковер Самородова ждет. Или Самородов на ковре. Или Самородов в ковер закрученный. Это как пойдет.

Так вот ты какой, цветочек аленькЫй. Сладкоголосый принц превратился в чудовище, но какое то свое, родное. Так бы и подергала зверя за усы и хвост рогаликом накрутила.

А как сказал, ухх! Не опаздывать. Регламенту соответствовать. И все это холодным взглядом припечатал. Айсберг Дмитриевич, ей богу.

В двенадцать часов ко мне заглянула Лариса.

— Людмила Константиновна, да что же вы так убиваетесь, ей богу. Пойдемте, подышите за компанию.

— Ларисочка Алексевна, с радостью бы. Через час отчет надо сдавать, — подняла палец вверх, показывая таким образом всю степень важности данного мероприятия.

— Справедливости ради, Людмила Константиновна, хочу отметить, что так вам и надо. Довели человека. Так что, для общего блага, задобрите уже барина.

До сих пор я не понимаю КАК все вокруг узнают подробности моей личной жизни? Меня, допустим, совершенно не интересует кто, с кем, когда и по сколько. Я со своей то жизнью разобраться не могу, не говоря уже о чужих.

Ладно, все мы разные.

К обеду я влила в себя такое количество кофеина, что готова была с ноги директорскую дверь открыть. Удержалась.

В приемной никого не было, поэтому вошла по-свойски. Оповестила о своем присутствии стуком в дверь.

— Входите, — услышала стальные нотки.

Самородов восседал во главе стола. Подписывал, вероятно, очень важные документы, так как на меня даже не взглянул. Ладно, подошла, села на свободный стул. Подождала.

— Александр Дмитриевич! — попыталась отвлечь барина от важных бумаг. Ноль внимания. Ну это уже ни в какие ворота.

Подошла и хлопнула папкой с документацией перед Самородовым. О, надо же, меня заметили.

Как там в песне, но не "отчет" обычно губит…

Скажу, к своему стыду, что дуэль "на взглядах" я проиграла. И не потому, что испугалась и глаза ниц. Нет. Просто не вовремя вспомнила, как эти сжатые в тонкую полоску губы могут целовать, а пальцы, держащие именую ручку, могут гладить.

Самородов пробежал по мне взглядом, останавливаясь на завуалированном декольте. По моему, не только мою грешную голову посетили греховные мысли.

— Отчет. Вот. Здесь. Александр. Дмитриевич. — ткнула я в бумаги пальцем. И с чувством выполненного долга и хоть какой-то моральной компенсацией от того, что последнее слово осталось за мной, двинула к выходу.

Теперь можно подышать и пообедать. Наверное, это все стресс. Есть хотелось просто ужасно.

Звонок Самородова застал меня за поглощением овощного салата. Мы с Ларисой решили прогуляться в свой обеденный перерыв в близлежащее кафе. Потрещать. И потом я еще спрашиваю, каким образом о моей личной жизни узнают люди. Да я сама за десять минут выложила все подробности своих злоключений.

— Людмила Константиновна, подойдите ко мне. У меня возник вопрос по некоторым данным в отчете.

Мда.

— Александр Дмитриевич, я обедаю, — сказала я, но ебонент, тьфу, абонент уже отключился. Перезванивать не стала. Доела салат. Выпила чай. Досчитала до десяти тысяч баринов. Потом уже вернулась в Землестрой.

"Не стоит прогибаться под изменчивый мир…" — напевала я про себя, идя к кабинету начальства.

Приклеила на лицо ванильную улыбку, да такую, что скулы свело. И вошла. Без стука. Побоялась, если начну стучать, то не остановлюсь, пока кое-кому корону не подправлю.

Самородов стоял у окна. Демонстративно посмотрел на часы при моем появлении.

— Война войной, а обед по расписанию?

Пропустила шпильку мимо себя.

— Какие из цифр вам были не понятны, Александр Дмитриевич?

Он вернулся к столу, расстегнул пуговицу на пиджаке и сел в кресло. Указал мне на мой недавний стул. Повторила его жест, расстегнула свой пиджак, демонстрируя миру черный топ с компрометирующим вырезом, который уже ничего не скрывало.

Похоже, оценил. Даже засмотрелся. Ну что же, сгорел сарай гори и хата. Перегнулась через стол, пытаясь подцепить папку с документами. Долго так пытаюсь. А Самородов и помогать не торопится, отчет не пододвигает. И глаз не отводит.

И вот папка у меня в руках. Перелистываю бумаги достаточно быстро, чтобы создавшимся потоком воздуха остудить пылающие щеки.

— Какие цифры вам не понятны, Александр Дмитриевич?

В ответ тишина. Посмотрела на Самородова, который как раз в этот момент ослаблял узел на галстуке.

А как вы хотели, отчет это блюдо, которое подают горячим.

— Александр Дмитриевич, а кондиционер в кабинете не работает? Жара просто невыносимая, — тараторила я, снимая пиджак. — Фух, так намного лучше. А вам не жарко, Александр Дмитриевич?

— Предлагаете мне тоже раздеться, Людмила Константиновна?

Все таки подловил. Роль кошки резко сменилась на партию мышки. Эдак можно и договориться. Конечно, я против ничего не имела. Вот только место немного не подходящее. А в голове уже начали раздаваться первые аккорды песни в исполнении Джо Коккера, разрешающего оставить только шляпу.

Решила уйти со скользкого пути.

— Александр Дмитриевич, а что с отчетом? Не могли бы вы мне указать на ошибку?

Я встала со своего места и направилась к нему. Чем ближе подходила, тем сильнее Самородов щурил глаза.

— Ох, какая я сегодня несобранная, — наклонилась за "неожиданно" упавшей ручкой практически у самого кресла Самородова.

Ручка, зараза такая, второй раз выскользнула из дрожащих пальцев, уже совершенно случайно, и укатилась дальше, чем было запланировано. Аккурат под начальственное кресло.

Самородов смотрел на меня в ожидании, по