Развод.com - Ольга Сергеевна Рузанова

— Случилось чего? — пугается она.

— Нет-нет. Пока.

Не дождавшись ответа, убираю телефон на подоконник и, привстав на цыпочки, смотрю во двор. Машина Березовского угрожающе поблескивает фарами на стоянке.

— Чёрт, — шепчу под нос.

Телефон снова вибрирует. Пугаюсь, но напрасно.

«Ты это видела, Наташ?» — сообщение от Дениса.

«Что именно?»

Следом приходит активная ссылка. Дрожащими пальцами отвечаю что-то дежурное и кликаю по ней, переходя на новостной сайт. Первое время не понимаю, что там делает наша с Ромой фотография, снятая когда-то на одной из презентаций его курса по изменению личности.

Читаю-читаю-читаю…

Все вынюхали. И то, что мы вместе росли в детдоме, и подробности нашей свадьбы, и даже то, как я работала у Арчи ассистентом.

«Носила в химчистку трусы, пока муж развлекался с Ильяной»…

— Это конец, — шепчу сама себе.

После такого Березовский не выпутается. По деталям понимаю, что риелтор Сергей и не риелтор вовсе. Это был журналист, которому я сама же рассказала подробности нашей личной жизни с Ромой.

Дочитав до конца, перевожу взгляд на окно и срываюсь в коридор.

Подхватив легкое пальто, совершенно не глядя сую ноги в грубые ботинки. Дверь защелкивается. Лифт бесшумно доставляет меня на первый этаж.

На улице в нос бьет холодный, весенний воздух с примесью колючего дождя.

Усевшись на пассажирское сидение, захлопываю дверь и смотрю прямо перед собой. В салоне холодно, влажно и пахнет табачным дымом, а со стороны Ромы волнами исходит такая агрессивная энергия, что хочется бежать без оглядки.

Вот только машина резко срывается с места и несется в сторону дороги. Я не нахожу в себе сил спросить, куда мы едем и зачем. Просто, потому что боюсь, что он взорвется.

Застегнув ремень безопасности, отворачиваюсь.

Названия магазинов и ресторанов на залитом вечерними огнями проспекте расплываются от слез. Я вдруг осознанно понимаю, как же мне сейчас не хватает опыта. Ни своего опыта… Нет. Его, благодаря моему мужу, стало хоть отбавляй. Чего-то другого, на что можно было бы равняться.

Дети, которые росли в полных семьях, имеют запас «настоящей жизни» за плечами. Наверняка их родители ругались, затем мирились, договаривались, ставили друг другу условия. Прощали. Или нет…

Свое видение нашей ситуации у меня есть, но правильное ли оно?

Я горько плачу, потому что чувство вины на секунду берет верх. Я не сказала о том, что у нас будет ребенок, и Рома обо всем узнал из грязной газетенки.

Это, по сути, наша первая серьёзная ссора. И для меня лично он безусловно виноват. Это была измена, за которой совершенно точно последует развод. Тогда почему, чёрт возьми, Березовский сейчас ведет себя так, будто я предаю его?

Мамочка!... Я тебя никогда не знала, но мне так тебя сейчас не хватает!...

Первый шок от прочитанного проходит. Голова начинает соображать. В конце концов, все что я увидела — не мои проблемы. Пусть сам разбирается, я его в тот клуб не тащила.

— Куда мы едем? — первая нарушаю молчание.

— Ко мне…

Словно электрическим выжигателем, веду взглядом по сосредоточенному на дороге, холеному лицу.

— В смысле, к тебе? — спохватываюсь. — Останови машину.

Дверь не поддается. Я какое-то время пытаюсь вырваться, но, заметив неравнодушные взгляды от пожилой пары в справа стоящей машине, решаю не привлекать внимание.

— Останови. Я выйду.

— Лучше молчи, блядь, — цедит Рома сквозь зубы. — Иначе я за себя не ручаюсь.

Резким движением свободной рукой ослабляет галстук и выкидывает его назад. Взбешенно смотрит на мое лицо, затем на скрытый под пальто живот. Снова в глаза.

— Просто поверить не могу, что ты так со мной поступила. Не сообщила мне о том, что у нас будет ребенок? Серьёзно? Ты даже знаешь, что это сын!... — отшатывается. — Это все теперь знают.

Наш разбитый по кусочкам мир снова под безжалостными жерновами. Теперь он превращается в песок. Кусочки можно как-то склеить, а вот песок уже не получится. Зато его отлично рассеивает ветер перемен…

— Почему ты не сказала мне о беременности? Почему?...

— Что бы это изменило, Ром? — пытаюсь быть мягкой. — Мы все равно разводимся.

— Развода не будет!... — чеканит он по буквам.

— Будет, — киваю так же ожесточенно.

Мы зависаем в пробке. Стоим в бурном потоке машин. В замкнутом пространстве… две разнозаряженные частицы.

Минус и плюс. Белое и чёрное. Да и нет.

Когда мы успели стать такими чужими?...

Когда?...

Березовский ещё раз буровит меня пронизывающим насквозь взглядом. Спрятав боль за холодной улыбкой, смотрю на него. В свете фар и мерцающей ночной Москвы он все ещё безумно притягательный и серьёзный мужчина, но… теперь уже не для меня.

— Значит, война, Гайка? — спрашивает Рома, крепко сжимая руль.

— Значит, война...

Глава 14. Роман

Убила. Размазала.

Осознание входит в тело острыми иглами. Меня начинает трясти, когда проходит онемение и первый шок. Я, блядь, отказываюсь верить, что она решилась на такое. Только не Гайка!

— Когда рожать?

— Летом, — бросает отрывисто.

— Точная дата?!...

— Отправлю все справки на электронку...

Тяну носом кристаллизовавшийся воздух, чувствуя, как он вспарывает дыхательные пути. Встав на очередном светофоре, поворачиваю к ней голову. Взгляд самопроизвольно с ее профиля на скрытый пальто живот съезжает. Как я мог не заметить его?...

— Не надо на меня так смотреть, Рома, — проговаривает тихо, — Я не давала никакого интервью.

— Мне похуй на ту статью... Я не собираюсь с тобой воевать, Наташа.

Она негромко вздыхает и немного меняет позу, сложив руки на коленях. Загорается зеленый, я переключаю передачу и срываюсь с места.

— Я подала на развод сегодня.

— Я в курсе. Повторяю — развода не будет.

— Будет, — гнет свою линию, — Я не буду с тобой жить.

Сука. Смешно до колик в животе. Так смешно, что от веселья сдохнуть хочется.

Включив поворотник, сворачиваю с дороги и, на секунду остановившись перед поднимающимся шлагбаумом, въезжаю во двор своего дома. Скатываюсь в подземный гараж и занимаю свое место. Гайка, закусив обе губы, незаметно осматривается.

Я гашу фары, глушу мотор и поворачиваюсь к ней всем корпусом. Не ожидавшая такого, она отшатывается.

— Значит, со мной, отцом своего ребенка, ты жить не собираешься, а с этим фотографом нормально, да, Наташ?...

Ее тонкие ноздри мгновенно белеют. Нервным движением заправив