Вернуть семью. Шанс на любовь - Кэти Свит

Высоцкий не позволит мне уйти от ответов. Характер не тот.

Я проворочалась всю ночь, но так и не смогла поспать нормально. Сон настиг лишь под утро, а там Левушка проснулся и сразу же потребовал маму. Не дал даже немного отдохнуть.

Выдержать бы сегодняшний день… Он будет сложным.

— Кушать хочет, — признаюсь. — Уже не знаю, чем отвлечь. — Это чистая правда.

Попробуй развлеки маленького голодного мужика!

Это ведь нереально! А меня заставляют…

Я прекрасно понимаю, что голодание перед наркозом — вещь обязательная, и даже один глоток воды может привести к серьезным осложнениям. Поэтому раз за разом придумываю новые способы для отвлечения маленького от еды.

Сама тоже не ела. Хотя надо.

На нервной почве я не ем со вчерашнего дня.

Наклоняюсь и беру на руки сына. Он сидел в кроватке и играл в машинки, а теперь тянет ручки к бутылке воды, что стоит на тумбочке.

Блин. Не убрала.

— Придется немного потерпеть, — с сочувствием произносит доктор. — Жалобы какие-то есть? — внимательно смотрит на меня.

Есть! И много!

Но не на Леву.

Поэтому совершенно спокойно и твердо отвечаю:

— Нет. Жалоб нет, — заверяю врача.

— Вот и славно, — улыбается искренне. — Готовьтесь. Скоро за малышом придет медсестра.

Майоров собирается уходить, а у меня внутри все свербит. Я должна спросить! Это не дело.

— Михаил Александрович! — окликаю хирурга.

— Что? — оборачивается у самого выхода из палаты.

— Скажите, а… — мнусь. Но все же решаюсь и задаю вопрос. — Алексей Сергеевич, — выдыхаю имя отца Левы. Ох, как же тяжело. — Будет оперировать?

— Конечно, — кивает Майоров. — Мы всегда работаем вместе.

— Поняла, — поджимаю губы. Значит, пока Леше точно нельзя ничего говорить.

А еще лучше на глаза ему даже не попадаться!

— У вас с ним конфликт? — Михаил Александрович смотрит на меня пристально, и под его строгим взглядом я начинаю теряться. Понятия не имею, что сказать.

— Нет, — произношу чистую правду. — Никакого конфликта нет.

— Хорошо, — коротко отвечает. И по его ответу я понимаю, что он не поверил мне.

— Михаил Александрович, у нас с Алексеем Сергеевичем вышло некоторое недопонимание, — образно выражаясь. И очень грубо.

Если выражаться более точно, то Лешу подставили, я поверила не ему, а тем, кто поспособствовал нашему расставанию. В итоге мне даже не дали шанс рассказать ему про ребенка.

Перед глазами снова встает картинка из прошлого. Пытаюсь отмахнуться от нее, но не особо получается.

Больно так сильно, что становится трудно дышать.

— Алексей — прекрасный специалист, — совершенно спокойно произносит Михаил Александрович. В его голосе непоколебимая уверенность. — Он молод, перспективен и достиг потрясающего результата. Вы можете смело ему доверить своего ребенка, он сделает все, что в его силах, чтобы минимизировать негативные последствия. — Взгляд хирурга прожигает. Мне становится неуютно.

Майоров совершенно неправильно понял мои слова. Он посчитал, что я сомневаюсь в компетенции Леши.

— Михаил… — Но мне договорить не позволяют.

— Михаил Александрович, не могли бы вы выйти? — В палату заходит злой до невозможности Высоцкий.

Хирургам достаточно обменяться короткими взглядами, как Майоров покидает палату. Мы с Лешей остаемся наедине.

— Ничего не хочешь мне сказать? — В глазах мужчины бушует пламя. Он с трудом сдерживает эмоции, меня ему не обмануть.

— Давай поговорим позже, — прошу миролюбиво.

Нет ничего хуже, как перед операцией выяснять отношения. Леша должен быть спокоен и собран, иначе может случиться беда.

— Ты мне сейчас все объяснишь, — рычит, плохо сдерживая ярость. — Чей это ребенок, Маша?

— Какая теперь разница? — горько ухмыляюсь. Его взгляд пылает.

— У меня операция начнется вот-вот. Я должен знать, кто отец малыша, лежащего на моем столе! Ты понимаешь, что будет, если я прооперирую своего ребенка?

— Этот ребенок мой! — не сдаюсь. Он никогда не должен узнать правду, иначе в помощи нам откажет.

Не может хирург оперировать своего сына. Нельзя!

Других таких специалистов, как отец моего малыша, просто нет.

— Спаси моего сына! Я тебя умоляю! — Слезы крупным градом летят из глаз.

На душе вдруг появляется такое отчаяние, что мне справиться с ним невозможно. Если Леша откажет, то все… Майоров не станет оперировать без него.

— Чей. Это. Ребенок? — не отступает.

— Мой! — кричу. — Он мой!

Прижимаю Леву крепче к груди, обнимаю и начинаю плакать. Так горько мне не было уже давно.

Леша не простит, когда узнает правду. Он возненавидит меня.

И что делать?

Признаться сейчас? Поставить здоровье сына под удар?

— Маш, не дури. — Голос мужчины наполнен болью. — Ты потом будешь всю жизнь жалеть.

— Зато мой ребенок будет здоровым, — смотрю на Лешу, не пряча горя. Пусть видит! Не собираюсь его скрывать. — Он сможет жить нормально. Без постоянного издевательства над собой. Это ты понимаешь? — Голос срывается, слезы льются из глаз.

— Понимаю, — отвечает, хмурясь. — Я помогу тебе. Даже если это мой сын. Я помогу.

Слышу его слова и от облегчения начинаю терять сознание. Почва уходит из-под ног.

— Маша! — Над головой раздается взволнованный крик, но я ничего уже не соображаю. Вокруг меня пустота. — Сестра!

Глава 17. Леша

Твою мать!

Резко делаю шаг вперед, наклоняюсь, выставляю руки и успеваю подхватить Машу с сыном за мгновение до того, как они коснутся твердого пола. Охренеть!

— Сестра! — громко зовут Жанну на помощь. Она должна быть на посту.

Малыш в моих руках кричит и плачет, он испугался. Крупные слезы льются из глаз.

— Тише, тише, — пытаюсь успокоить ребенка. Но он словно не слышит мои слова.

Маленький мальчик смотрит на маму и продолжает плакать.

Осторожно ставлю малыша на ножки к кровати. Я не уверен, что он ходит, но в силу возраста должен уметь стоять у опоры.

Мальчишка плачет, отпускает ручки и плюхается на попу. Вручаю ему пакет игрушек и переключаю внимание на Машу.

Ребенку ничего не грозит, а вот его матери…

— Маша, — пытаюсь привести девушку в чувство. — Маша! — зову. Результата нет.

Похлопываю по щекам, опять зову медсестру.

— Ты чего кри… — В палату заходит Майоров.

Он не успевает договорить, видит лежащую на полу Машу. И тут же меняется в лице.

— Жанна! — рявкает на весь коридор. — Нашатырь!

Его не услышать просто невозможно.

Но дополнительной помощи не требуется, Маша приходит в себя.

— Леша? — хмурится. — Лева! — от беспокойства тут же подскакивает и смотрит по сторонам.

— С ним все в порядке, — спешу заверить девушку. — Лучше расскажи, что с тобой? — впиваюсь в нее взглядом.

— Со мной все нормально, — бурчит, пытаясь подняться. Зараза! По жопе бы тебе надавать!

— Сиди, — строго смотрю на Машу. — Еще раз хочешь в обморок грохнуться?

— Не хочу, — бурчит.

— Вот и молодец, — смеряю девушку суровым взглядом. —