Ты будешь рядом... - Изобель Чейс

— Это Чжэн Хэ привез те фарфоровые чаши, которыми украшена колонна гробницы в Мамбруи? — затаив дыхание, поинтересовалась Эраб.

Серьезный взгляд Люсьена встретился с ее взглядом.

— Возможно, — ответил он. Эраб на мгновение задумалась.

— Мне все равно, если это и не он! — воскликнула она. — История прекрасная! Малинди, должно быть, тогда был важным местом, отсюда отправляли послов в Пекин. Это так же романтично, как и история Марко Поло!

— Вы думаете, что здесь жили одни дикари, прежде чем сюда прибыл большой белый человек? — усмехнулся Люсьен.

Эраб кивнула:

— Полагаю, что так. Я всегда считала, что Малинди открыл Васко да Гама.

— С европейской точки зрения открыл он, — подтвердил Люсьен. — Но вполне возможно, часть золота Соломона[5]происхождением именно отсюда и случилось это задолго до него. Здесь и раньше процветала торговля с древними египтянами и индусами. Золото, серебро, слоновая кость…

— И рабы! — вставила Джил.

— Незначительное количество рабов, — согласился Люсьен. — В то время это было частью жизни.

— О, перестаньте! Рабов было гораздо больше, чем «незначительное количество»! — возразила Джил. — Даже я слышала, что Занзибар был самым большим невольничьим рынком в мире!

— Да, некоторые источники постоянно упоминают об этом, — отозвался Люсьен. — Частично это утверждение базируется на неправильном понимании того, что происходило на побережье во времена Ливингстона…

— Но мы тоже перевозили рабов с восточного побережья Африки.

— Только не в таком количестве, — заметил Люсьен. — Если бы в равном, скажем, с Америкой, тогда где же негритянское население в Аравии, Индии или Китае? Их там просто нет! Однако негров нельзя не заметить в той же Америке или в Вест-Индии.

Джил справлялась с этой информацией молча, оставив право на возражение подруге.

— На Среднем Востоке по сей день существует рабство! — вставила Эраб.

Люсьен бросил на нее такой взгляд, что у девушки по всему телу пробежала дрожь.

— Это правда, — подтвердил он. — И вы должны быть осторожны, чтобы вас не украли как-нибудь темной ночью!

— Кто меня украдет? — засмеялась она.

Люсьен молча наблюдал, как темный румянец заливал ее щеки.

— Найдется кто-нибудь, — предположил он, — кто может обеспечить подходящее обрамление для оборванца с волосами цвета тусклой меди. Возможно, кто-то с таким же домом, как этот.

«Хоть бы поскорее Сэмми и мы могли приступить к работе!» — почти в панике пожелала Эраб и, встретившись с ироничным взглядом Люсьена, спросила:

— Где же Сэмми?

— Прокладывает себе путь через лужайку, — хмыкнул он.

И действительно, через несколько секунд перед ними появился Сэмми.

— Вот вы где! — воскликнул он, стягивая влажную рубашку. — Пошли скорее! Мы все для вас приготовили.

— Я готова, — откликнулась Джил. — А мне показалось, что это мы тебя ждем!

Сэмми потер руки:

— Ладно, ладно! Ребята настраивали свет для вечерних нарядов. — Его взгляд скользнул по лицу Люсьена и переместился на Эраб. — Я думаю, Эраб мы оденем в гаремный наряд, а Джил — в белое с серебром. Хорошо?

Люсьен коротко кивнул. Эраб нахмурилась:

— Мистер Манне не имеет никакого отношения к тому, в чем я буду сниматься!

Сэмми сердито посмотрел на нее:

— А разве не достаточно того, что мы имеем в своем распоряжении этот прекрасный дом? Ты собираешься чинить мне препятствия?

— Собираюсь! Потому что одежда — дело профессионалов!

Люсьен положил руку на плечо Эраб, игнорируя все усилия девушки стряхнуть ее.

— Почему бы вам не пойти и не начать работать? — вежливо предложил он Сэмми. — Нам с Эраб есть о чем поговорить.

Эраб смотрела, готовая расплакаться, как Сэмми и Джил уходят через лужайку к дому. Она попыталась освободиться из тисков Люсьена, но его пальцы еще крепче вцепились в ее плечо.

— Ну? — протянул он. — Что это все означает?

— Сами знаете! — фыркнула она. — Мне больно!

Он отпустил ее так внезапно, что это причинило ей еще большую боль, чем сжатие его пальцев.

— Да, знаю, — согласился он. — Хотя я не совсем уверен, что вы пытаетесь сделать. Обычно я не нарушаю мой рабочий день и не позволяю кому-либо переворачивать мой дом вверх дном. Это вы понимаете?

Она коротко кивнула, не осмеливаясь произнести ни слова.

— Не позволил бы этого и сейчас, если бы не одно но. Не знаю как и почему, только Хилари полюбила вас. Кроме того, мне не нравится наблюдать, как знакомых мне молодых девушек лапают такие типы, как Сэмми Силк!

— Сэмми для меня как… как отец! — раздраженно буркнула она.

— Не будьте смешной! Моя дорогая девочка, когда вас фотографировали в том отвратительном сером платье, он не отнимал от вас рук!

— Но… — начала Эраб, затем облизнула губы и попыталась вновь: — Но…

— Да? — подтолкнул он ее.

— Это совсем не так! — продолжила настаивать она, однако легкое сомнение уже закралось в ее душу. — По-моему, это ужасно! — вслух произнесла она.

Люсьен насмешливо продолжал смотреть на нее.

— Было бы хуже, если бы вы не производили такого эффекта на знакомых вам мужчин!

— Хуже? — печально повторила Эраб.

— Подумайте об этом, — предложил Люсьен. — Уверен, вы придете к такому же заключению.

— Нет! На вас, например, я не произвела особого впечатления!

— Кто знает, малышка?

— Вы сами сказали мне, — напомнила она ему. — Вы назвали меня уличным мальчишкой с проказливым шармом. И еще подходящей подругой для Хилари!

Он рассмеялся.

— Для Хилари — да. Для Сэмми — нет!

Эраб глубоко вздохнула:

— Сэмми для меня ничего не значит.

— Неужели? Хорошенько подумайте, Эраб!

Она вспомнила, как Сэмми чуть не поцеловал ее в гаремном помещении этого самого дома. Но он же не поцеловал!

— Я так и думал! — заметил Люсьен, наблюдая за эмоциями, мелькающими на ее лице: сначала вина, затем удивление и, наконец, храброе достоинство, которое сказало ему больше, чем она сама знала.

— Меня ждут, — вздохнула Эраб. — Спасибо, что рассказали мне о Чжэн Хэ.

Вечер для Эраб был испорчен еще задолго до того, как он начался. Кондиционер в ее номере работал плохо, и ей пришлось отправиться в комнату Джил, чтобы переодеться в золотое платье. Там она заметила, что у него разошелся шов под мышкой, а пока второпях, так как время ужина уже подошло, зашивала его, разгорячилась еще больше, чем прежде.