Триумф в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

Минуту он смотрел на телефон, сморщив лицо, а затем предал его Оскару.

— Бред сивой кобылы? — спросил Хаэль, читая из-за плеча Оскара. — Блять, нет, — в его голосе было что-то напряженное, что эхом отдалось в больном, пустом чувстве внутри меня.

Это наше кодовое слово, наш крик Хавок о помощи. И никто из нас не получил сообщение, потому что мы либо были заняты, отбиваясь от нападающих, либо федералы уже забрали наши телефоны.

От этой мысли меня наполнила жестокость, иррациональный вид ярости.

Тяжело сглотнув, я подавила это и попыталась игнорировать все ухудшающиеся спазмы. Дело плохи. Настолько плохи, что я уже чувствовалась, как моя чашка снова протекала, кровь впитывалась в плотную ночную прокладку, которую я поставила для дополнительной защиты. Не хорошо.

— Здесь определенно была драка, — сказал Оскар, позволяя Хаэлю взять телефон из его руки. — Давайте посмотрим, сможем ли мы идти по следу

Найти телефон Кэла было легко, особенно учитывая след из крови, который вел прямо к передней двери и на четвертый этаж. Здесь тоже были тела. И всего лишь в трех кварталах от зоны расследования. Красные и синие огни окрасили внешний облик школы Прескотт в ужасный цвет, и повсюду были желтые полицейские ленты-ограждения.

Чтобы добраться сюда без сопровождения, нам пришлось бросить свои машины у местной забегаловки, прошмыгнуть внутрь, а затем вылезти через окно в уборной. Уверена, наши друзья-легавые уже знают, что мы ушли, но что они сделают?

— Он явно боролся, чтобы выбраться, — сказала я, останавливаясь рядом с мертвым мужчиной с испорченным горлом.

Рядом желала окровавленная доска с зазубренными щепками дерева на одном конце. Опускаясь на колени рядом с телом, я повторила то движение, что сделал Кэл на афтепарти в День Снежка, поднимая рубашку мужчины, пока не нашел ту красную отметину, которая была частью татуировки его банды.

У меня не было времени или возможности изучить ее раньше, но теперь, когда я смотрела на нее, а луч фонарика падал на восковую кожу мертвеца, то увидела, что это был силуэт лица клоуна. Котелок сдвинут набок, нос круглый, вместо левого глаза один крестик, рот в перекошенной гримасе.

Что ж, теперь это объясняло откуда команда Картера взяла идею свих масок.

Я встала и встряхнула руки, следуя за Хаэлем на улицу. У порога — кровь. Свежая. Но ни капли дальше, ни единого следа. Как будто кто-то специально поставил здесь кровавую точку, оборвав нить, за которую мы могли бы ухватиться.

Если Кэл на самом деле выбрался отсюда на своих двух, то он был осторожен, заметая следы.

— Давайте обыщем каждое здание в радиусе пяти кварталов, — проворчал Вик, смотря в направление школы. — Если он здесь, мы его найдем.

С ярыми спазмами в животе и головокружением от потери крови — да, у нас на самом деле может кружиться голова и случится анемия при обильных месячных — я начала с квартирного комплекса в конце квартала. Мы держались рядом, на всякий случай. Куда вероятнее, что на нас здесь могут наткнуться федералы, чем члены «Банды грандиозных убийств», но невозможно быть слишком осторожным.

Я никогда не думала, что он нападут на нашу школу таким способом: так публично, так явно.

Мы дважды прочесали жилой дом, а затем еще раз обошли дом рядом с ним, где нашли телефон Кэла.

— Шесть мертвых членов банды, — не в восторге пробормотал Вик, его рот стал мрачно нахмуренным. — Королевская семья Прескотт.

Он наклонился и закрыл глаза мертвого мальчика, в котором, мне казалось, я узнала прошлогоднего выпускника. Мгновение Виктор не двигался, и, хоть он ничего и не говорил, ничего не делал, я считала каждый его эмоцию в напряженности его плеч.

Он чувствовал, что потерпел неудачу в каком-то смысле.

И он в ярости из-за этого.

Максвелл Баррассо истечет кровью.

Я отвернулась, позволяя Вику момент уединения. Я сделала так, потому то знала, как он устроен. И понимала его, потому я точно такая же. Глубоко внутри мы на самом деле были всего лишь двумя половинками одного человека.

— Давайте идти дальше, — предложила я, вырвавшись вперед, ведя мальчиков на улицу.

Мы проверили несколько заброшенных парковок, обыскали хозяйственные постройки и груды мусора, ржавые машины на шлакоблоках, мусорные контейнеры — все, куда Каллум мог забраться, чтобы спрятаться.

Только когда мы подошли к заложенному дому с провисающим крыльцом и крышей, покрытой мхом, я заметил разбитое окно подвала. Это может быть что-то, но скорее всего, это ничего. Мы видели дюжины уже разбитых окон, большинство из них были сломаны месяцами или даже годами раннее.

Мое сердцебиение участилось, когда я присела и заглянула внутрь.

Лужа запекшейся крови на полу — единственный цвет в сером и пустом пространстве.

— Сюда! — крикнула я, мой голос надорвался, когда я залезла и немного споткнулась, прислонившись рукой к стене, и закрыла глаза из-за волны головокружения.

Это самые худшие месячные за всю мою гребанную жизнь. Вселенная на самом деле швыряет в меня все, что у нее есть, не так ли?

Когда я услышала, как Хаэль залез сзади, то открыла глаза и выпрямилась. Мальчики проходят эту чересчур защищающую стадию в наших отношениях. Если они увидят, как мне больно, то отправят меня домой. Проблема в том, что я прохожу стадию королевы в отношениях с собой. Меня не отправят домой, и мне не будет указывать, что делать. Не сегодня.

— Господи, блять, Иисусе, — пробормотал Хаэль, приседая и двумя пальцами касаясь крови. Лишь от ее вида мне стало плохо. — Она холодная, но все еще мокрая, — он указал на засохшие края лужи. — Через полдня она чернеет и покрывается корочкой, — Хаэль встал и встретился со мной взглядом через рубиново-красное пятно, его карие глаза потемнели от беспокойства. — Ей не может быть больше…мм шести часов?

Вик прыгнул через окно, следом был Оскар, iPad зажат под подмышкой, когда он опустился в достойное приседание и поднимается, как демон из круга призыва. Я повернулась обратно к крови, когда Виктор встал рядом с ней, анализируя ее вороно-черными глазами и кивнув один раз.

— Готов поспорить, это Кэл, — сказал