Я вернулась, чтобы сжечь его дом - Наталья Викторовна Бутырская

Драконьей Хризантемы. Небольшой пруд, в который стекались ручьи, журча на разные голоса. Мои ноги запросили пощады, но мне хотелось больше движения, больше свободы. Не сразу я поняла, что это влияние моего маленького зверя, моей Ми-Ми.

— Ты права, Ми-Ми. Я слишком слаба. Запыхалась, даже не выйдя за ворота поместья. Надо больше ходить. Я буду стараться, чтобы стать похожей на тебя!

Дав такое обещание, я вернулась к себе и попросила набрать воды в чан для купания.

— Юная госпожа, — робко сказала Мэймэй, — вам передали подарок, просили принять.

И с поклоном протянула мне тяжелую книгу с переплетом в стиле «драконьей чешуи». Довольно дорогой подарок.

Я брезгливо посмотрела на название книги. «Рассуждения о духовной гармонии». Я знала этот текст наизусть, выучила, пока сидела взаперти в своих покоях.

— Кто отправитель?

Не дожидаясь ответа, я взяла кончиками пальцев лист бумаги, что лежал сверху, перевернула и прочла: «Сей трактат — лишь бледное отражение гармонии, что явлена в тебе, чья внешность — воплощенная поэзия, а речь — канон мудрости». И печать с изображением скорпиона. Что за грубая лесть? Моя речь на приеме Су была далека от мудрости и еще дальше от вежливости.

— Отнеси моему отцу и скажи, что его недостойная дочь не смеет принимать подарки от незнакомых мужчин. Если отец не вернет книгу, то посеет ложные надежды там, где их быть не должно. Передай слово в слово!

— Слушаюсь, юная госпожа.

* * *

Следующий день я снова провела над своими записями, прерываясь лишь на прогулки с Ми-Ми и трапезы. От аукциона «Сияние нефритовых душ» и до моей смерти прошло двенадцать лет, из которых десять я прожила в браке. Двенадцать лет! Четыре тысячи дней, а воспоминаний не так уж и много. Два года после помолвки я была словно в тумане, тумане влюбленности в Сюэ Сюэ. Мои мысли, чувства, чаяния и надежды — всё поглотил его образ. Наши недолгие разговоры, после которых я часами лежала на кровати и обдумывала каждое его слово: так ли я его поняла? Не показалась ли ему глупышкой? А может, это был намек на что-то, чего я не знала? Наши встречи, после которых я не могла заснуть. Его письма, которые я бережно хранила в шкатулке из белого нефрита. Белый — потому что имя Сюэ означает «снег». Его подарки — один дороже другого.

Прочие события тех двух лет вспоминались с трудом и то лишь в связи с Сюэ Сюэ. К примеру, мы виделись с ним в праздник Циси, он подарил семь игл для вышивания — золотую, серебряную, бронзовую, медную, железную, костяную и нефритовую — и рассказал всем известную легенду о Ткачихе и Пастухе, но в ином изложении. В беседе мелькнуло имя мастера, который изготавливал такие иглы, и город, где он жил.

Два первых года брака я всё время училась, как должна себя вести достойная жена, как должна себя вести почтительная невестка.

«Стыдно быть такой необразованной! Чему тебя учил твой отец?»

«Дочь правого министра не может быть столь грубой».

«Жена Сюэ Сюэ не должна быть столь дерзкой».

Столь веселой. Столь свободной. Столь неряшливой. Столь глупой. Столь неуклюжей. Столь бестолковой. Такой тупицей! Дурой! Грубиянкой!

Дырявая чаша, что не может удержать воду! Сухое дерево! Бесплодный пустырь! Курица, не способная снести яйцо!

Бах! Тушечница в виде плывущего лебедя полетела на пол.

— Госпожа?

Из моей руки выпала кисть, смазав последние иероглифы.

— Вытри пол. Принеси другую тушечницу! И подай влажное полотенце! — проговорила я.

Спустя два года я почти привыкла к жизни в поместье Сюэ, привыкла к оскорблениям, привыкла к мысли, что не могу родить ребенка, даже перестала злиться на свою Сяо Цай, которая должна была наделить меня плодовитостью.

А потом моего отца обвинили в заговоре против наследного принца. Нет, не так. Сначала погиб наследный принц, а потом вдруг нашлись доказательства, что его смерть была неслучайной и в этом замешан мой отец.

Всех в поместье Ли забрали для расследования: допрашивали слуг, пытали охранников, измывались над моими родителями. Волна докатилась даже до братьев и сестер, что давно разлетелись по дальним провинциям Поднебесной. Кого-то сместили с должности, кого-то сослали, вторую сестру выгнал муж, не желая быть замешанным в истории с изменником, четвертую опустили с положения жены до наложницы, и ее дети потеряли права наследования. Это тоже нужно записать!

Несколько лет я прожила под гнетом вины. Дочь изменника!

Последние же полтора года были мучительнее всего. Сюэ Сюэ отбросил остатки приличий и обращался со мной хуже, чем с дворовой служанкой. Наложниц он привел в дом сразу после казни моего отца. Когда одна из них родила сына, возомнила себя главной на женской половине…

Надо записать их имена. Их имена, имена их родителей, где они жили… Всё!

Но перед тем что-то случилось. Император подписал отречение от престола и передал свои полномочия одному из сыновей. Четвертому принцу.

Всё это, несомненно, связано. Надо лишь вспомнить!

Глава 8

Листы быстро покрывались иероглифами. Я не пыталась выстроить из воспоминаний хронологическую структуру. Это потом. Сначала просто запишу всё, что смогу отыскать в памяти. К тому же я опасалась, что небеса спохватятся, исправят свою ошибку и я забуду прошлое. Недаром же госпожа Мэн поит души чаем забвения перед перерождением.

Два-три раза в день я отправлялась на прогулку по поместью, иногда быстро обходила его по кругу, а иногда останавливалась в особо красивых двориках. Больше всего мне нравился двор с огромным вишневым деревом, которое захватило всё вокруг. Его тень закрывала небо, часть ветвей удобно разлеглись на крышах домов, корни вздыбили каменные плиты, а листья раскинулись буро-зеленым ковром. Ми-Ми запрыгивала на вишню и исчезала в густой кроне, а я ей завидовала.

А еще мне каждый день приносили подарки. После «Рассуждений о духовной гармонии» Сюэ Сюэ прислал популярный среди женщин роман «Похождения тысячелетней лисицы». Затем последовали статуэтка монаха из черного нефрита, свиток с работой знаменитого художника, расписной шелковый веер… Только один подарок заставил меня засомневаться — изящная шпилька из горного хрусталя с нежно-голубыми сапфирами. Она словно была вырезана из чистейшего льда. Но я и ее вернула. После шпильки Сюэ Сюэ ненадолго угомонился. А спустя еще три дня Мэймэй принесла очередную шкатулку, открыв которую, я долго стояла в безмолвии.

Пион. Всего лишь один бутон живого пиона. Вот только цвет его лепестков… Я едва не потребовала принести наряд, в котором