Как приручить училку - Ульяна Николаевна Романова

– Родионовна, на вождение стиральной машиной тоже права нужны. Экзамен завалила, да?

– Стирать будешь руками, енот-полоскун, – пробубнила Арина мне в грудь.

Глава 12

Арина

– Прекрати ржать! Ринат! Да… да ты невыносим!..

Мы так и стояли рядом с беглой стиральной машинкой: я растрепанная, злая и все еще вибрирующая, Барсов – ржущий.

Он прикрыл рот ладонью, но плечи его дрожали. Чтобы не ржать в голос, отвернулся, но не выдержал.

– Ты от меня по-разному сбегала, но чтоб на стиральной машине!.. – сквозь смех произнес он. – Родионовна, приличные ведьмы метлу придумали. У Бабы-Яги ступа была, а ты выделиться решила, ведьма Маргарита? У Воланда шабаш, а меня в свинку превратить силенок не хватило? Решила не лететь, а наземным транспортом добраться?

– Барсов, я сейчас сосредоточусь и превращу тебя в енота! – топнула я ногой. – Я думала, она перестанет прыгать, если на нее сесть!

– И начнет ехать, – никак не мог успокоиться засранец. – Слушай, а мест для пассажиров не предусмотрено?

– Это все ты виноват! – нашла я корень всех бед.

– Руль не приделал? – продолжал измываться Барсов.

– Ринат!

– Я за него. Ладно, прости, Арина Родионовна, больше ржать не буду.

Отвернулся и снова рассмеялся, вызывая желание его самого засунуть в барабан треклятой машинки и включить отжим на полную.

– Я теперь от тебя точно не уйду, – предупредил он, когда услышал недовольное сопение.

Развернулся, посмотрел на меня сверху вниз и умиленно улыбнулся.

– Не уйдешь – посажу на машинку, включу и сам уедешь, – пригрозила я. Глаза его сверкнули, на губах заиграла улыбка, а Ринат пару раз хихикнул.

– Весело с тобой, – признался он, – даже стирка превратилась в тореро. Родионовна, а че я протупил-то? Надо было красную тряпку брать и ловить вас, как на корриде. Такого первого свидания не было ни у кого, готов на любимую пяточную шпору спорить.

– Засранец! – не выдержала я. – У тебя совесть есть?

– Нет у меня совести, – кристально честно ответил Барсов, – в борьбе за женщину совесть – ненужный атавизм.

– Атавизм, Ринат, – это появление у потомка признаков, свойственных его далеким предкам. А то, что ты имел в виду, – рудимент.

– У меня дядька из каменного века, ходячий атавизм, там как раз таких непокорных, как ты, на плечо забрасывали и в пещеру тащили, – не растерялся он.

– В общем, пока не достираешь – из ванной не выйдешь. Можешь сам на машинке покататься, но белье мне нужно чистое, – окончательно распсиховалась я.

У меня нервы и так ни к черту, а он еще издеваться изволит, зло во плоти. Зачем я его к себе пригласила? А, вспомнила: для охраны и чтобы одной страшно не было.

А может, зря я это сделала?..

– Плевое дело, Арина, просто оборотов надо меньше ставить. Ну прости, дурак, знаю. И вообще, не смешно было, а страшно, и я засранец, – он поднял ладони вверх, всем видом демонстрируя смирение и раскаяние.

– Ты засранец, – решила я, задирая нос повыше.

Развернулась и вышла из ванной, не забыв поплотнее прикрыть за собой дверь.

Чтобы чем-то занять руки, отправилась в кухню – наводить порядок. Мне нужно было двигаться и что-то делать, ибо нервозность не отпускала. Я не знала, страх ли это перед Малыгиным, из-за будущего развода или от присутствия в моей жизни слишком оптимистичного Барсова. А может, все вместе?

Когда я выходила замуж за Павла, то и предположить не могла, что совсем скоро окажусь в своей старенькой квартирке в компании Барсова! Который будет чинить мне машинку, на которой мне придется проехаться верхом. А за несколько часов до этого тот же Барсов спасет меня от мошенника Малыгина, отдав последнее. Не предполагала я и того, что мне придется опуститься до воровства у собственного мужа в компании все того же Барсова.

Кажется, его стало катастрофически много в моей жизни!

А у меня и без него проблем столько, что я не знаю, за что первым хвататься. Нужно подать на развод, вот только страшно стало. И не потому, что я сомневалась в своем решении, просто всегда считала, что если выйду замуж, то это на всю жизнь. В горе и радости, в богатстве и бедности. Вот только наша семейная лодка разлетелась в щепки, столкнувшись с рифами бедности и безденежья.

Говорят, мужья познаются в декрете и в разводе. Мой же показал свое истинное лицо, когда лишился всего имущества.

Я не понимала, в какой момент мой адекватный, заботливый муж превратился в одержимого идиота, который готов был подставить меня перед законом и вогнать меня в сумасшедшие долги. Чтобы что? Чтобы доказать самому себе, что он мужчина и чего-то стоит? Получается, его эго оказалось важнее, чем я?

Почему-то мне казалось, что просто так развод он мне не даст, и я морально готовилась к новой битве за свою свободу и независимость. И, кажется, за имущество.

Мне ничего не нужно, у меня есть крыша над головой и мои знания, а значит, я правлюсь. Но еще у меня есть ИП, и теперь мне нужно разобраться с бухгалтерией и как-то его закрыть. А еще, если я не ошибаюсь, доход от него тоже может делиться пополам между супругами…

Боже, боже, боже! Где мне взять деньги на хорошего адвоката и на грамотного бухгалтера?

Я отбросила тряпку в сторону, обняла голову руками и не услышала, когда Барсов подошел со спины и обнял меня, прижимая к себе.

– Мы во всем разберемся, обещаю, – шепнул он мне на ухо.

И мне вдруг так спокойно стало, словно он частичку своей уверенности мне передавал этими объятиями. И так… Защищенно. Безопасно в его руках…

Кажется, я даже дышать перестала от новых ощущений, окутывавших меня с ног до головы.

Я так давно этого не чувствовала – покоя и безопасности. И хотелось свернуться калачиком и еще хоть немного так постоять, чтобы напитаться.

А Барсов неожиданно не стал язвить, дерзить и насмехаться. Просто стоял, упираясь подбородком мне в макушку и крепко сжимая меня в объятиях. Он дышал спокойно и размеренно, его сердце билось ровно и спокойно.

Я прикрыла глаза, не делая попыток вырваться. Наоборот, напряжение медленно покидало тело, дрожь проходила, а мое дыхание выравнивалось.

– Все будет хорошо, обещаю, – хрипло и уверенно пообещал мне Ринат.

Он наклонился, уткнулся носом мне в висок и прижал еще сильнее, словно чувствовал, что мне это нужно, и давал