Романовы forever - Анна Михайловна Пейчева

специально. Инцидент случился у него под окном. Семен затеял постирушки, а грязную воду вылить было некуда – трубы в жуткой квартирке на втором этаже, которую они сняли по прибытии, давно засорились. По циничному совету Левинсона Столыпин выплеснул содержимое таза в окно, на грунтовую дорогу, где в этот момент матросы приставали к Кармен. Сомалийцы посмотрели на удивительно ясное в тот день небо, потом – на мокрые рубахи друг друга, на сухое платье Кармен и слегка протрезвели. Решив, что кто-то всемогущий пытается им что-то сказать, парни сочли за лучшее разойтись. А Кармен мгновенно и страстно влюбилась в Столыпина, робко выглядывавшего из окна второго этажа. Дополнительным бонусом для Семена стало также отсутствие у него аллергии на венесуэльский стиральный порошок.

– Да, надо уходить, – согласилась Мелисса, пытаясь приподняться на локтях. На дереве (не том, где притаилась змея, а на другом, с мелкими редкими листьями) сидела обезьяна и потешалась над ней. – Чертова мартышка. Чертова тошнота.

– Может, этот букет развеселит тебя, дорогая? – Левинсон протянул ей ветку с желтыми цветами.

– Орхидеи? – мрачно спросила Мелисса, не разбиравшаяся в растениях. – Очень вовремя.

– Побеги лимонного дерева, – объяснил Габриэль. – Пожуй листок. Перестанет тошнить.

Свежий цитрусовый вкус и правда оказался кстати. Мелисса немного взбодрилась и сумела встать.

– У вас гораздо больше сил, чем кажется окружающим, сеньора Мелисса, – сказала Кармен с сочувствием.

– Умно! – похвалила ее Мелисса.

– Так это ваши слова, сеньора.

Кармен пожала плечами, облаченными в ультрамариновое индейское пончо. Жаль, что такую роскошь умели изготавливать только высокоразвитые венесуэльские племена, а не те первобытные, с которыми приходилось работать Мелиссе. Что ж делать! Только дикие яномамо владели обломками уникальных магнитных пород. Каждое племя хранило в священном шалаше камень-талисман, который они называли Куэка. Если верить ученым из Академии наук, а их сведения подтверждала и Кармен, когда-то давно в северной части Венесуэлы высился черный, будто пузырящийся холм, целиком состоявший из магнетита. По индейской легенде, холм появился после того, как Луна и Земля решили выяснить, кто сильнее, и Луна послала вниз могучий луч, вскипятивший земную кору. Яномамо справедливо решили, что черный пузырчатый камень, свидетельство безграничной силы Луны, отлично охранит их от злых духов, стихийных бедствий и нехороших испанских болезней. И растащили гору по разным уголкам джунглей. Теперь экспедиция Левинсона должна была собрать магнитную мозаику по кусочкам. Причем сделать это на берегу Ориноко, там, где в нее впадает Апуре, в единственной в мире зоне непрекращающихся молний.

Словом, Мелиссе опять достались отсталые слои населения. Электорат не выбирают. Увы.

Кармен с воодушевлением продолжала:

– Еще мне понравилось: «Женщина стала рабом прежде, чем появились рабы». Как это верно! Мужчины нас совсем не ценят! Я знаю только одного мужчину, боготворящего женщин. Это Симеон, конечно. – В голосе бразильянки зазвучала страсть. Простой русский Сеня представлялся ей томным романтическим героем. – О Диос мио! Он ангел, сеньора, ангел! Скорее бы увидеть его!

И Кармен с удвоенной энергией взялась за топорик, без которого в джунглях делать было нечего.

Мелисса пробиралась вслед за Кармен сквозь чужой, недружелюбный, жаркий лес, а сама представляла, что гуляет вдоль разноцветных рижских домиков, уютно приткнувшихся друг к другу. Кармен ловко прорубала среди лиан узкий проход, Мелисса отводила от лица хищные сорняки, воображая, что открывает гладкую дубовую дверь, ведущую в старую кофейню. Рядом завизжала то ли птица, то ли обезьяна (наверное, все-таки обезьяна, птиц тут почему-то было совсем мало), а Мелисса услышала мелодичный перезвон колокольчика, при помощи которого бариста извещал посетителей о том, что испеклось свежее печенье с шоколадной крошкой. В нос ударило прелое зловоние болот, приближались затопленные мангровые заросли, – Мелисса же чувствовала только аромат неповторимого рижского эспрессо, в миллион раз вкуснее любого венесуэльского кофе. Вкуснее просто потому, что рижский эспрессо подавали в ее любимой керамической чашечке с квадратной ручкой. Таких больше не было в целом мире.

– Надеюсь, ваш ангел Столыпин нарвал нам папайи, как обещал, – пропыхтел Левинсон из-за плеча Мелиссы. – Я устал и голоден, как вон тот ягуар.

Он махнул в сторону широкой толстой ветви, на которой по-кошачьи небрежно развалился пятнистый хищник. Ягуар подрагивал хвостом и лениво следил за путешественниками, но активных действий не предпринимал.

– А ты-то, Габи, почему устал? – возмутилась Мелисса, отключаясь от своего параллельного мира и мысленно возвращаясь с берега прохладного Балтийского моря в душные +35. – Это же я перед ними распиналась! Твоя роль – на три секунды, а я целый вечер на арене! Переложил на меня всю работу, телевизионщик чертов. Ты весь в этом. Называет еще себя руководителем кампании. Ха!

– Моя работа, милая, это придумать идею шоу и найти талантливых ведущих, – нравоучительно сказал Левинсон сзади. – И я нашел лучшую ведущую за последние семьсот восемьдесят тысяч лет.

– Что-то ты лучшую ведущую в эфир «Всемогущего» не пускал, – язвительно заметила Мелисса, прихлопывая на руке какую-то летающую дрянь.

– Я знал, что твой звездный час впереди, – мгновенно отозвался Левинсон. – Гарантирую, что если всё это закончится как надо, место в прайм-тайме «Всемогущего» тебе обеспечено. Прайм-тайм моих мыслей ты уже заняла, – не удержался-таки он.

– О Майн Готт, Габриэль, мы же договорились, – Мелисса мгновенно преисполнилась раздражением. – Никаких больше личных отношений. Просто спасем мир и останемся друзьями. Ты невозможный спутник жизни.

– Да-да, – покаялся Левинсон. – Прости, подруга. Я, наверное, сегодняшним рыбным супом отравился, вот и несу всякую чушь.

– Сеньор Габриэль, я все хотела спросить – а что же будет с женщинами яномамо, когда наша миссия завершится? – Кармен утомленно откинула черную косу за спину и остановилась перевести дух. – Мы идем за электричеством, но оно им не нужно. Они идут за волшебным могуществом, которое мы не сможем им дать. Что дальше? Они вернутся в свои племена? Но там их ждет погибель! О святая Мария! Мужья убьют их!

– Наивная ты еще девочка, Кармен, – усмехнулся Левинсон. – Это твоя первая избирательная кампания? Я так и думал. Вас в университете не учили, что интерес политика к проблемам электората заканчивается в день выборов? Кандидату нужны голоса избирателей, а не сами избиратели. В данном случае – нам нужны магниты яномамо, а со своими мужьями эти индианки пусть потом разбираются самостоятельно. Их личная жизнь нас не касается.

– Но вы обещаете им…

– Мы же не в плен их угоняем, в конце концов, – Левинсон был чертовски привлекателен в такие моменты, потому что был чертовски уверен в своей правоте, не имея на то особенных оснований. – Разве мы ведем их силой? Просто применяем проверенные пропагандистские технологии. Не самые грязные, прошу заметить. Бывает и погрязнее. Да, милая?