Я тобой переболею - Мария Сергеевна Коваленко

Еще сильнее шизею от запаха и бархата кожи.

— Только посмей снова уйти! — Поля всхлипывает и непослушными пальцами начинает расстегивать на мне рубашку.

— Ты меня допекла. — Сам справляюсь с остатками своей одежды и даю ей мгновение, чтобы насмотреться.

— Я молодец! — Она улыбается. Такая довольная и счастливая, словно я уже сделал все, как нужно, и теперь она моя женщина.

— Ты настоящая заноза!

Смахнув бумаги, укладываю ее на столе. И принимаюсь снимать последнюю одежду.

— Надеюсь, заноза не в ягодицах, — нервно хихикает эта бесстрашная.

— Выше! — Беру ее ладонь и прижимаю к своей груди.

— Это мне подходит. — Раздвигает свои красивые ножки и, глядя в глаза, ждет.

— Прости.

Я больше не сдерживаюсь.

У меня нет никакой защиты, нет сил на осторожность, нет времени на то, чтобы подождать — подготовить ее лаской, рассказать, как все будет, уберечь от самого себя.

— Я люблю тебя, — добивает девчонка.

И весь мир летит к чертям.

Глава 17

Полина

Лежу на боку в кровати. За спиной — горячий, как печка, Захар. Впереди — огромное окно, за которым густой зеленый лес, серые облака и дождь.

Несмотря на погоду, чувствую себя блаженной дурочкой.

Такой счастливой я, наверное, никогда не была.

Смеюсь просто так. Перетягиваю на себя одеяло — улыбаюсь. Смотрю в окно — улыбаюсь. Даже маленькое ЧП с разбитой чашкой не вызывает панику.

Шепчу себе: «На счастье!», и уголки губ снова растягиваются в стороны.

Внутри, за ребрами, всё тихо и спокойно. Непривычно. Будто кто-то починил странную штуковину, которая вечно гудела, не давала покоя и требовала — спешить, бежать и справляться.

Меня словно перепрошили. И не криками — как в интернате. Не шантажом — как Рома. А заботой.

И это сделал ОН! Тот, кого я боялась, кто игнорировал и сводил с ума.

Мой случайный и нежданный. Взрослый и красивый. Сильный и опытный… умный настолько, что мне, наверное, никогда не дотянуться.

Мой Захар.

Теперь даже стыдно вспоминать отчаянную провокацию и поцелуй с Кириллом.

Неужели это я раздразнила его за столом, а потом довела до белого каления в кабинете? Неужели я смогла достучаться до настоящего, страстного и голодного Захара?

— Там в столовой, я думала, ты меня отшлепаешь, — выныриваю из мыслей и тянусь к колючей щеке.

— Правильно боялась. Мысленно я так и поступил. — Захар поворачивается и ловит губами губы.

— А после кабинета… жутко переживала, что прогонишь. Скажешь «Свободна» и поедешь заниматься своими важными делами, — страхи так и прут наружу.

— Так сильно запугал?

Подмяв меня под себя, Захар качает головой.

— Кто ты, а кто я? Сумасшедшая разница! Это словно Золушке достался сразу не принц, который даже имени ее запомнить не смог, а король со всей свитой и королевством!

— Ты себя недооцениваешь, — усмехается.

— Считаешь, что я достойна такого короля?

Кладу ладони на его плечи и до боли закусываю губу, чтобы не расплакаться от счастья.

Мы уже несколько часов вместе. Пережили безумие в кабинете. Избавились от всей прислуги в доме и сбежали в душ. А потом два часа мучили друг друга здесь — в комнате Захара, на его огромной кровати.

Мы делали столько всего, о чем я и не представляла. Открывали такие горизонты, о которых без смущения сложно вспоминать. Но я все еще не верю, что это не сон… Что мы вместе, и Захар теперь не просто добрый хозяин, впустивший меня в свой дом, а гораздо больше.

— Не знаю, достойна ли ты, — отвечает, глядя прямо в глаза. — Но ты точно не понимаешь, в кого вляпалась.

— Почему это?

Целую его в подбородок. Невозможно смотреть на этого роскошного мужчину и не прикасаться.

— Потому что я не тот человек, за которого ты меня принимаешь. Не герой. Не рыцарь на белом коне, — Захар морщится. — У меня хватает ошибок в прошлом, и я совсем не святой в настоящем.

— Еще скажи, что характер у тебя сложный, а в полнолуние ты превращаешься в волка.

— Характер, мягко говоря, не сахар. — Смеется. — А вот с полнолунием ты не угадала. Иногда хочется кого-нибудь загрызть, не дожидаясь полной луны.

— И меня? — театрально пугаюсь.

— Рано или поздно, ты и так поймешь, что связалась не с тем.

— А ты, значит, уже готовишься к моему побегу?

По-хозяйски закидываю на него левую ногу. Но, будто не чувствует, Захар отводит взгляд. Это молчание говорит больше любых слов.

— Захар Олегович, — выговариваю с самым серьезным выражением лица. — Это была самая неудачная попытка испортить о себе впечатление. Признайся, ты на комплименты напрашиваешься?

— А есть за что? — выгибает левую бровь.

— У меня для тебя целая коллекция! — Поднимаюсь на локтях. — Первое: ты заботливый. Самый заботливый и понимающий мужчина в мире.

— И «второе» будет? — ухмыляется.

— Второе: ты терпеливый. Настоящий титан! Не сломить и не прогнуть. Думаю, даже твой адвокат это подтвердит.

— Не вспоминай этого предателя.

Морщинки на лбу Захара разглаживаются. И вместо сурового чиновника передо мной остается только мужчина.

— А еще у меня есть третье. Важное!

— Не перехвалишь?

— Я вошла во вкус. — Выгибаюсь под ним дугой. — Ты очень привлекательный и брутальный. Даже когда сердишься. Особенно когда сердишься.

— Полина… — голос хрипнет.

— Молчи, я не закончила! — смеюсь. — Четвертое: у тебя очень уютная кровать. Сказочный матрас, мягкая простыня. Очень удобные подушки. А уж какая компания…

Мой любимый мужчина смеется — громко, искренне и расслабленно. А потом резко притягивает меня ближе и шепчет на ухо:

— Вот и живи в ней.

— Ты сейчас пошутил или серьезно? — боюсь спугнуть такое счастье.

— Тебе прописку в ней оформить? На бумаге.

Кажется, он не шутит.

— Можно… Хотя бы временную. Или на неопределённый срок.

Я прижимаюсь к нему ещё сильнее, запоминая этот голос, это тепло и это невозможное предложение.

— Тогда пусть это будет самая долгая временная прописка в истории. — Захар сбрасывает в сторону одеяло и дорожкой поцелуев спускается по моему телу ниже… туда где уже жарко, и дико не хватает