Жестокие намерения - Кора Кент

Глава 19

Кей

Жаль, что у меня нет сил сопротивляться ему, но я не могу отрицать желание, которое зарождается во мне всякий раз, когда он рядом. Он мой сводный брат, и у него ужасающая репутация. Но что-то извращенное в его одержимости мной притягивает меня к нему. Он угрожал этим моментом дюжину раз; это должно пугать меня, но от этого мне лишь хочется его еще больше.

Я всегда думала, что, когда он наконец попытается, я ударю его коленом в пах и вызову полицию. Но прикосновения Ксавьера разжигают пламя в моем теле, и все, что я могу сделать, — это отдаться наслаждению, которое он мне дарит.

Его пальцы сильные и уверенные, когда они скользят по моему телу, оставляя обжигающий след на моей коже. Я полна желания, мое дыхание вырывается отчаянными вздохами, когда я чувствую, как он поднимается выше по моему бедру. Меня охватывает дрожь, а сердце колотится в предвкушении.

По правде говоря, ночь прекрасна. Звезды ярко мерцают в небе, а сверчки стрекочут колыбельную. И хотя Ксавьер — хищник, хотя он агрессивен в своих прикосновениях ко мне, мой страх уходит, и я теряюсь в моменте.

Его руки ласкают мое тело, пробуждая страстный голод глубоко внутри меня. Его горячее дыхание обжигает мою кожу, заставляя меня дрожать от предвкушения. Мое тело движется в гармонии с его телом, как волны океана, разбивающиеся о берег.

Когда Ксавьер разрывает мое платье, оставляя его подо мной в клочьях, я становлюсь уязвимой перед ним. Он срывает с себя рубашку, пуговицы разлетаются во все стороны, обнажая большую часть холста под ней. Он упорно трудился, чтобы превратить свое тело во что-то впечатляющее, и это видно. На верхней части его левой груди расцветает красная роза. Извилистая змея облизывает его бицепс. Под вытянутой рукой Статуи Свободы с факелом темные чернила красуются на его коже, словно карта неоткрытых земель. Каждое произведение искусства рассказывает свою собственную историю.

Я протягиваю руку, чтобы коснуться вытатуированного ангела на его плече. Выцветшие чернила на ощупь похожи на обычную кожу, но от моих пальцев Ксавьер теряет рассудок.

Последние остатки достоинства сорваны и выброшены в темноту за несколько секунд до того, как его губы опускаются на мой вход. Мои ноги раздвигаются, и я поддаюсь своим низменным инстинктам. Он проводит языком по моему центру, пока мое тело не становится скользким от пота.

Ксавьер неустанно лижет и сосет меня, пока я не превращаюсь в трепещущую груду желания. Я громко стону, когда он рисует круги вокруг моего клитора, сводя меня с ума от удовольствия. Его руки крепко сжимают мои бедра, удерживая меня на месте, пока он подводит меня все ближе и ближе к грани оргазма.

Я отчаянно задыхаюсь, пытаясь отдышаться от его властных прикосновений. Я прикусываю губу, чтобы не выкрикнуть его имя, но это бесполезно. Я умоляю о большем.

— Сладкая, сладкая любовь, — бормочет он, уткнувшись мне в бедро, — ты такая мокрая для папочки.

Я помню, как Кристин рассказала мне о своем первом разе. Это был сладкий, прекрасный момент, в то время как мой — грубый и первобытный. Она была в его постели, окруженная смесью спрея для тела Axe и тихой музыки, а я здесь, на земле, с мужчиной, который выглядит так, будто намерен поглотить меня. У меня сводит живот, когда я пытаюсь примирить эти два диаметрально противоположных ощущения.

Затем шелковистый язык Ксавьера снова скользит по моему клитору, и я теряю способность думать. Все, что я могу сделать, — это сдаться ему. Его мягкие губы исследуют мою кожу, пока он продвигается вверх. Жар его дыхания на моем пупке. Как он задерживается на моих сосках, нежно покусывая их, приближая меня к грани удовольствия, пока я не взмываю ввысь от блаженства.

— Раздвинь для меня ноги, любимая, — шепчет он мне на ухо.

Я чувствую его член у своего бедра и знаю, что мы достигли точки невозврата. Мне нужно сказать ему, что я не принимаю противозачаточные, что ему нужно надеть презерватив, но слова застревают у меня в горле, прежде чем я успеваю произнести их.

Ксавьер прижимается головкой к моему входу и делает паузу чуть дольше, чем необходимо, словно давая мне последний шанс сказать "нет". Но я так и не отказываюсь, и он входит в меня без колебаний, разрушая мою девственность сильным толчком. Мое тело напрягается от проникновения, и я зажмуриваю глаза.

Но тут Ксавьер начинает двигаться, его толчки короткие и быстрые, и от их интенсивности у меня перехватывает дыхание. Я отдаюсь удовольствию, когда мое тело инстинктивно изгибается вокруг него.

Я закидываю ногу на его бедро, и он крепко прижимает меня к себе, вторгаясь в меня снова и снова. Его член выжимает из моего тела все до последней капли удовлетворения. Я задыхаюсь и изнемогаю, но Ксавьер продолжает врезаться. Все это время он шепчет мне на ухо сладкие, грязные небылицы, от которых у меня по спине бегут мурашки.

— Мой член так идеально помещается в тебе.

— Ты забудешь свое имя, когда я закончу с тобой.

— Я хочу, чтобы ты кончила прямо на мой член.

— Ты — моя новая зависимость, детка.

— Мне принадлежит каждый дюйм твоего тела, любимая.

Я прижимаюсь к нему так, словно его тело — продолжение моего собственного, подстраиваясь под его ритм, толчок за толчком. Ксавьер осыпает меня поцелуями и любовными укусами, посасывая кожу у основания моего горла, пока мне не кажется, что он оставил след.

Удовольствие нарастает, пока я не чувствую, что вот-вот взорвусь. Это похоже на оргазм, который он подарил мне на танцполе на прошлой неделе, но более ослепляющий. Ксавьер входит в меня одним последним, жестким толчком, и все мое тело начинает трещать по швам. Я чувствую, как его тепло наполняет мой центр, и мне хочется кричать от разочарования, но вместо этого я стону от удовольствия. Потому что он заставляет меня чувствовать себя хорошо, и это пересиливает мой гнев.

— Ты грязный ангел, — Ксавьер прижимается своим лбом к моему. Это сладкий момент — посторонний мог бы даже назвать его трогательным. Но затем он добавляет с ухмылкой: — Ты только что трахнулась со своим сводным братом.

И момент упущен. Внезапно я чувствую себя грязной. И очень, очень обнаженной.

— Не могу поверить, что позволила этому случиться.

Он