Лес удовольствий на троих - Татьяна Бэк

Глава 25. Урд

Мне было не по себе всю ночь. Может, диким Охотникам и нравится спать в голом поле, но мне ближе сень родной рощи, где так уютно и хорошо. Холод, пронизывающий до костей, и испепеляющее чувство ревности столкнулись противоборством двух стихий: я то покрывался липким потом, то трясся в ознобе. А ведь потомки Первых не проявляют таких низменных физиологических реакций. Со мной точно что-то не так… Будь я дома, то отдался бы в заботливые руки врачевателей. Хотя, возможно, мой недуг не вылечить лекарствами и травами. Виной всему любовь!

Стоило бы сложить сонет на эту тему, но даже верная муза покинула меня, вспугнутая стоном моей Избранной, находящейся в объятиях другого. Пора смириться с мыслью, что она суженная оборотня и отказалась обменяться со мной непреложными клятвами. Может, я действительно лишний и стоит вернуться? Думаю, никто и не заметит моего отсутствия! С этой мыслью я и уснул, сидя в неудобной позе, обняв себя за колени.

Утро встретило меня запахом свежезаваренного семя лютицы и ползень-травы. Аромат был такой, что рука сама потянулась куда-то в поисках чаши с настоем.

— Держи, друг эльф! — обжигающая кружка очутилась в моей ладони, а довольный оборотень подмигнул.

Интересно, если окатить его кипятком, будет ли пахнуть псиной? Но пить хотелось больше, чем проверять теорию.

— Доброе утро, Урд! — Саша улыбалась мне застенчиво.

Судя по всему, оба испытывали неловкость за то, что произошло между ними ночью. Почему-то вдруг я перестал сердиться. Неожиданно почувствовал, что даже неприятный Волчок стал частью семьи. Народ эльфов был моим родом, но эти двое спутников за короткий промежуток времени безоговорочно вошли в мою жизнь. «Ладно, в семье не без урода!» — решил я, бросив хмурый взгляд на Вулфи.

— Сегодня мы выйдем к границам пустыни! Как же интересно! Уверена, что там столько необычных биологических видов… Быстрее бы уже! — Избранная радовалась, словно маленькая девочка.

— Я бы не был так оптимистичен! — начал и тут же осёкся: ну зачем мне нужно постоянно занудствовать?!

— Почему? — тихонько вздохнула погрустневшая Саша. А я был готов отрезать себе язык, ибо расстроил любимую.

— Кохо — опасное место! Там выживают немногие: обезвоживание, ядовитые насекомые и пустынные волки. Последние наиболее смертоносны. Но о них следует спросить у нашего Волчка!

Ответом мне стал испуганный взгляд прекрасных глаз и звериное рычание оборотня.

— Гор-р-р-рло перегрызу, если ещё р-р-раз так назовёшь! — пообещал он мне.

— Опять вы ссоритесь? — Избранная ударила кулачком по земле, и мы разом притихли. Опасно злить эту взбалмошную эмоциональную девушку. — Лучше расскажите мне, что это за волки такие!

— Это скорее легенды и байки тех, кто встретил миражи, — начал Вулфи, — не уверен, что пустынные выжили. Они ушли сразу после того, как пали наши родители. Мы, Охотники, сами истребили кровожадных зверей, влекомых лишь жаждой убийства. Другого выбора у нас не было. Пусть клеймо неверных детей будет лежать на нашем народе до конца времён, но я уверен, что так было правильно. Мы отказались от звериного начала. Но те, кто ушли, были не согласны и прокляли нас, бывших братьев. Говорят, они скрылись вглубь Кохо, чтобы песок стёр их следы и память. Там они приняли волчье обличие и больше не смогут обернуться в человека.

Оборотень сжал губы и шумно выдохнул, но на глазах блестели слёзы. А ведь я никогда не задумывался, какого это — быть тем, кто сверг власть рода, истребив всех полуночных тварей, питавшихся человеческой плотью, притом, что в твоих жилах течёт их проклятая кровь.

Саша прижалась к широкой груди Волчка и замерла, словно впитывая его боль и грусть. Морщины на лице Охотника расправились, а к побледневшим щекам вернулся румянец. Я не испытал привычного укола ревности. Проходя мимо, похлопал вредного оборотня по плечу, а тот благодарно кивнул. Кажется, хрупкий мир — скорее перемирие — установлен.

Глава 26. Саша

Ветер становился суше и горячее, растительность попадалась всё реже — последнее время взгляду даже не за что было зацепиться.

— Кохо… — произнёс напряжённый Вулфи.

Чем ближе мы подходили к пустыне, тем суровее становился оборотень. Последние пару часов он шёл в безмолвии, даже не обращая внимания на беззлобные подколы эльфа и мои вопросы.

— Мы уже близко? — я крутила головой, надеясь увидеть барханы или чудесные оазисы, но ничего необычного и интересного не привлекло моего внимания. — Ничего не вижу! Откуда ты знаешь, что мы на месте? У нас даже карты нет.

— Кохо нет смысла наносить на карту, её границы разрастаются с каждым днём, пожирая всё живое, засыпая безжалостными песками, — Урд не удержался, чтобы не прочесть очередную лекцию.

— Мы на месте! — голос Вулфи прозвучал так, будто ему вынесли смертный приговор.

Пустыня выскочила из-за поворота, оглушая и подавляя своей безмолвной мощью. Насколько хватало глаз, до самого горизонта, раскинулось бескрайнее песчаное море. Мы замерли у границы, не в силах сделать шаг внутрь этого безжалостного великолепия. Мне стало не по себе: впервые почувствовала опасность нового мира. Мои спутники застыли рядом, будто восковые фигуры: даже лица приобрели мертвенный оттенок, а глаза стали похожи на стеклянную имитацию. Их нерешительность передалась мне.

— И чего мы замерли? — я старалась храбриться, но было не себе. — Ну что, двинули?

Сделала шаг, привыкая к податливости и сыпучести песка под ногами. Эльф и оборотень последовали за мной одновременно. Горячий воздух хлестнул по лицу, заставляя задержать дыхание и зажмуриться. Что ж, придётся привыкнуть к одуряющей жаре и сводящему с ума зною. Никто не обещал, что будет просто. Если что-то не устаивает, всегда можно вернуться в Родовую башню, куда так старались упрятать меня потомки первых. Там точно не будет лишений и опасностей, лишь любящие мужья и исполнение любых желаний. Всё-таки странная я женщина: отказаться от такой соблазнительной перспективы и притащиться на край мира в окружении оборотня, эльфа и лаахта Принцессы, которая явно игнорировала свои обязанности магического «решателя проблем».

Время в пустыне текло по странным законам: вот уже несколько часов мы брели сквозь неменяющийся пейзаж, следуя за оборотнем, ориентирующимся звериным чутьём и по лишь ему ведомыми приметами, но было ощущение, что прошли дни или месяцы. Мои шаги и движения стали автоматическими, словно я была заводной куклой, а не живым человеком. Согнуть ногу в колене, перенести центр тяжести, утонуть стопой в зыбкой почве. И так до бесконечности.

— Волчок, я устала… —