Романовы forever - Анна Михайловна Пейчева

камеры посылали на сервер дворца, и обмануть не слишком внимательную охрану у мониторов. Мелисса изредка пользовалась этой командой во время проведения особо секретных переговоров в своем кабинете – в частности, когда к ней заглядывал Вяземский.

Черт, ноги совсем затекли.

– Пупочкин! Где этот проклятущий Пупочкин, кто-нибудь вообще в курсе? – заорали прямо рядом с ней.

Из-под длинной белой скатерти Мелисса видела только грязные коричневые ботинки на толстой рифленой подошве.

– Пупочкин!

– Кто видел Пупочкина?

– Вызовите главного осветителя! – отозвались множественные голоса за пределами видимости кукующей под столом Мелиссы.

Мышцы ног премьер-министра горели, как шапка на воре. Стараясь не производить заметного шума, Мелисса с осторожностью сапера сняла свои зеленые замшевые туфли на десятисантиметровых каблуках и медленно села на самую устойчивую часть своего тела, облаченного сегодня в лимонно-желтый костюм. Дерзким в костюме был не только цвет, но и покрой: не каждый премьер-министр может позволить себе носить шорты на работу.

И не каждый премьер-министр вовремя сообразит забраться под стол, чтобы не быть застуканным на месте преступления.

Под столом было до крайности мало места: Мелиссу со всех сторон окружали металлические контейнеры с острыми углами. Некоторые из них были очень горячими, а другие, наоборот, обжигали холодом. Все они жили какой-то своей жизнью: шипели, щелкали, бурлили, постукивали. От каждого отходили разноцветные проводки, переплетавшиеся под столешницей наподобие ниток в оренбургском пуховом платке.

Судя по крикам, поднявшимся в районе дверей, Пупочкина наконец нашли и притащили в зал.

– Что? Что это такое? – грозно вопрошал обладатель грязных ботинок. – Это кто так поставил прожекторы? Макака неразумная? Или, может, хомячок какой сюда прокрался?

– А в чем, собственно, дело? Что конкретно вас не устраивает? – довольно невнятно защищался невидимый Мелиссе Пупочкин, явно что-то дожевывая.

– Ха! Что меня не устраивает! – язвительно рассмеялся грязноботиночный. – Да все, все не устраивает! Ты, Пупочкин, осмотрись! Гляди не на пирожок свой, а вокруг! Что ты видишь?

– Ну прожекторы вижу, – индифферентно ответил Пупочкин.

– Так, еще что?

– Ну еще зеркала.

– Вот! Вот, Пупочкин! Ключевое слово – «зеркала»! Твои прожекторы отражаются во всех зеркалах. Грязь в кадре! Грязь чистой воды!

– Стоило из-за этого меня от обеда отрывать, – буркнул Пупочкин. – Мог спокойно пирожок доесть.

– Нет, вы посмотрите на него! – ахнул грязноботиночный. – Об утробе своей ненасытной только и думает. Ты мне это бельмо на ножке из кадра убери!

– Вообще-то я уже старался их убрать, – с достоинством отвечал Пупочкин. – Вообще-то я на расстановку этих прожекторов целое утро убил. Еле успел на обед. Я ж не виноват, что здесь сплошные зеркала! Это вы синьору Растрелли претензии предъявляйте, а не мне. Это он такие тоненькие простеночки придумал.

Пока грязноботиночный препирался с осветителем, Мелисса, маневрируя между контейнерами, тихо подползла к самому краю скатерти и одним накрашенным глазом выглянула наружу. Из-за пресловутых зеркал казалось, что телевизионщиков здесь примерно столько же, сколько муравьев в муравейнике. Но сейчас все они скопились возле входных дверей, на обеденный стол никто внимания не обращал. Впрочем, Большой зал был и вправду таким большим – восемьсот квадратных метров, – что в его бескрайних витиевато-золоченых просторах хороший, серьезный стол размером со среднюю столовую просто-напросто терялся.

Пора было действовать.

Мелисса по-пластунски выбралась из-под скатерти, в последний момент зацепившись-таки ступней за горячущий контейнер. Сверху, с расписного плафона «Триумф России», на премьер-министра укоряюще смотрела пухлая тетенька в довольно фривольных одеяниях, олицетворяющая Империю. Тетенька-Россия беззаботно парила среди голубого неба и облачков и даже не догадывалась о том, с какими вызовами столкнулась Мелисса на пути к реализации своего невинного в общем-то желания влюбить в себя Николаса и удержать его у власти.

Держа туфли в руке и мысленно благодаря родителей за свой маленький неприметный рост, Мелисса босиком подкралась к цели – пульту управления скатертью, небрежно оставленному кем-то на краю стола. Обожженная нога начинала пульсировать.

«Выберите трапезу», – предложил большой цветной дисплей.

– Ты, Пупочкин, много себе позволяешь! – доносились из противоположного конца зала крики грязноботиночного. – Растрелли ему уже не угодил! А следующий кто в твоем черном списке? Солнце, которое не туда светит? Может, тебе и окна в пол не нравятся?

– А что? – оборонялся Пупочкин, невидимый из-за спин своих коллег. – Понатыкали этих окон, солнце в них бьет, невозможно рассчитать яркость моих прожекторов!

«Торжественный обед в честь знакомства с великой княжной». – Мелисса ткнула пальчиком в строчку на экране.

Пульт тут же среагировал и вывалил нарядно оформленный список:

«Дата: 9 мая.

Украшение стола: розовые тюльпаны и свечи.

Вкусовые предпочтения едоков:

1) Ее высочество Екатерина – жареный каплун, салат из свеклы, кисель клюквенный с миндальным молоком, березовый сок.

2) Иван Воронихин – щи из кислой капусты с говядиной, жареная баранина на манер дичины, вафли сливочные.

3) Алексей Попович – борщ малороссийский, утка под соусом из цветной капусты, крем из виноградного вина, сбитень.

4) Его высочество Мануэль – тортилья с картофелем и луком, хамон нарезанный, каталонский крем с цедрой апельсина.

5) Граф Роберт Вяземский – жареная осетрина со снетками, соленые лимоны, пуншевое мороженое.

6) Семен Столыпин – суп из налимов, рябчики фаршированные, сухари из малины.

Вкусовые ограничения и запреты едоков:

1) Ее высочество Екатерина – шоколад (аллергия!).

2) Иван Воронихин – рыба (аллергия!).

3) Алексей Попович – нет ограничений.

4) Его высочество Мануэль – все продукты и блюда Южной Америки (не аллергия; отказ по политическим причинам).

5) Граф Роберт Вяземский – крестьянская еда (не аллергия; отказ по аристократическим причинам).

6) Семен Столыпин – молоко (не аллергия; не любит с детства).

Загрузка продуктов: готово.

Загрузка украшений: готово.

Начало приготовления: через 20 минут».

Скандал у дверей разрастался, к счастью для Мелиссы.

– Вот, вот план расстановки прожекторов, подписанный вами! – Осмелевший Пупочкин, подпитавшись пирожком, размахивал какой-то бумажкой. – Вы бы лучше главного оператора позвали! Это он во всем виноват, камеры свои не может правильно воткнуть. Где Голубцов? Подайте сюда Голубцова!

– Ты, Пупочкин, не забывайся! Для тебя наш главный оператор – не просто какой-то Голубцов, а его сиятельство граф Голубцов!

– Вот еще! Раз уж это ваше сиятельство устроилось к нам на работу, пусть не надеется, что перед ним тут все будут кланяться! Для меня он – всего лишь коллега, и к тому же не слишком хорошо выполняющий свои обязанности.

– Ну, знаешь ли, Пупочкин… Я, конечно, могу его пригласить сюда, оторвать человека от обеда…

– Меня-то вы небось оторвали не задумываясь!

– …Но почему-то мне кажется, что проблема отнюдь не в камерах!

Мелисса, поминутно поглядывая в сторону спорящих и надеясь, что поиски неведомого Голубцова займут какое-то время,