Волки: Братство порока - Елена Сокол

физически больно было выдерживать его, но он преодолевал себя. Потому что она была красивой. По-настоящему красивой — от природы. А еще на него давно уже никто так долго и пристально не смотрел.

— Мне без разницы. — Холодно ответил Матс. — Но ты вроде девочка не глупая и не похожа на тех шлюшек, что обычно толпами ходят на их вечеринки, так что вот тебе мой совет: держись от них подальше.

— Иди в задницу со своими советами! — Возмущенно выпалила Тиль. Она продолжала смотреть на него как на что-то мерзкое, вроде навозного жука, и кривила свои красивые губы. — Обойдусь без них!

— Не знаю, что ты задумала, но лучше прими мои слова всерьез. Ты совсем их не знаешь.

— Да кого их?

— Волков.

— Да что вы все про них так говорите — с придыханием? Словно они какие-то божества! — Она всплеснула руками. — Возомнили о себе х…

Матс заткнул ей рот ладонью, и Тиль замерла, уставившись на него во все глаза.

— Будь осторожна с тем, что произносишь. Тем более, о них. Здесь даже у стен и деревьев есть уши.

— Не смей меня больше касаться, понял? — Она отшвырнула от себя его руку. — Ненавижу, когда меня трогают!

Тиль попыталась его обойти.

— Боишься прикосновений? — Не дал ей этого сделать Матс.

— Терпеть не могу. — Не глядя на него, огрызнулась Тиль.

— А я обожаю нарушать чужое личное пространство. — Довольно заметил он.

Особенно, если дело касалось драки. Но уточнять Матс не стал. Ему нравилось наблюдать, как она бесится, как раздражается на него. Ему хотелось, чтобы Тиль треснула его еще раз. Глупое желание, он знал. Но тогда ей пришлось бы коснуться его еще раз.

— Почему? — Ее лицо вдруг стало серьезным.

— Почему мне нравится нарушать личное пространство?

Она наморщила нос. Это Матсу тоже понравилось. А еще то, что он, во-первых, впервые так долго с ней разговаривал, а, во-вторых, что он вообще с кем-то так долго разговаривал за последнее время.

— Нет. — Вздохнула Тиль. — Почему я должна держаться от них подальше? Что ты такого знаешь о них?

В его желудке что-то завязалось тугим узлом. Матс вдруг понял, что она его зацепила. Ему было не все равно, если кто-то обидит ее, причинит ей боль. «Почему она?» — спрашивал мозг. Но сердце в этот момент пело какие-то дурацкие песенки, отказываясь отвечать.

— Что они подонки.

— Но ты все равно шестеришь для них.

Он на мгновение опешил.

— Я никогда никому не прислуживал и не буду.

— А что тогда? Надеешься, что тебя примут в стаю?

— На хрена мне это? — Фыркнул Матс. — Я просто зарабатываю бабки.

— Толкаешь для них наркоту? — Ее карие глаза прищурились, взгляд помрачнел.

— Нет.

— Я слышала про Поединки. Это там тебя так отделали? — Она провела пальчиком вокруг его лица. — Сколько ты берешь за то, чтобы позволять себя избивать?

— Мне платят за то, чтобы я избивал других.

— Значит, ты считаешь их подонками и все равно на них работаешь. — Заключила Тиль. — Это многое о тебе говорит.

— Что, например?

— Мне пора. — Разорвав наш зрительный контакт, произнесла она. — Надеюсь, больше не увижу тебя.

Он рассмеялся.

— Я — Матс, кстати. — Бросил ей уже в спину.

— Мне насрать. — Ответила Тиль.

Матс ощутил жар, прокатывающийся вниз по телу. Так с ним еще никто тут не разговаривал. Достав сигарету, он зажал ее зубами, но так и не прикурил. Он провожал взглядом ее хрупкую фигурку, пока та не скрылась за поворотом.

Что бы Тиль ни задумала, она не представляла, во что ввязывается.

20

У нее никак не получалось сосредоточиться на домашнем задании по основам анатомии и пропорциям тела человека. Преподаватель дал задание на целый месяц вперед: сделать десять набросков. С натуры. Никаких учебников. В полный рост и отдельно разные части тел. А также что-то необычное: странные, перекрученные, нетипичные позы, трансформации фигуры в танце, активные эмоции или поврежденные части тел. В общем, что-то, что выглядело бы не так, как в спокойном состоянии или в обычной жизни.

Наставник рекомендовал изучать объекты активнее: трогать, гладить, рассматривать натуру, наблюдать, как работают мышцы в процессе движения и даже делать замеры. Но никакой литературы в помощь. Чистое исследование, исключительная практика.

Осуществить подобное даже за месяц в условиях нежелания видеться с кем-то, общаться и взаимодействовать было адски сложной задачкой. В особенности для Тиль, предпочитавшей рисовать по памяти. Она прекрасно отдавала себе отчет, что при таком подходе черты людей часто выходят шаржевыми, гипертрофированными, но это лишь добавляло живости наброскам, а задание преподавателя вынуждало ее ломать себя. Чего он впрочем, как она догадывалась, и добивался. Выход из зоны комфорта это всегда рост.

Боже. Тиль проглотила комок в горле и обвела взглядом портрет. С белого листа на нее смотрел Матс. Многослойность четких, тонких и полупрозрачных, мягких, широких линий придавала его взгляду глубину. Под каким углом не посмотри, казалось, его черные глаза направлены именно на нее. Она осторожно коснулась подушечкой пальца горбинки на его носу. «Поврежденные части тел». Сломанный нос. Интересно, преподаватель поверит, что Тиль рисовала его с натуры?

Помассировав распухшие веки костяшками пальцев, она смахнула слезы с глаз. Нужно взять себя в руки. Нужно это как-то прекратить. Если все время думать о том, что произошло, то можно просто-напросто взорваться. Голова уже гудела от мыслей. В отчаянии от собственной слабости, Тиль отшвырнула портрет парня, встала и подошла к окну.

Нужно все проверить. Убедиться. Положить этому конец. Только тогда она сможет дышать полной грудью. Тогда сможет жить дальше. Стать той, кем была раньше, или кем-то очень похожим на нее. Планета, замершая на своей орбите, продолжит вращение. Больше не нужно будет бояться и бежать.

Почему над кладбищем всегда стоит белый туман? Это выглядит так зловеще. Жуткие кресты, старинные склепы, кривые деревья. И меж могил словно ходит сама Смерть.

Тиль вглядывалась в очертания мавзолеев, плит и фигуры ангелов, венчающих старые захоронения, и те казались ей объемным тиснением на серой бумаге, настолько все сливалось воедино, укутанное этим мрачным туманом. Любое движение ветвей и пролетевшая в дымке над склепами птица заставляли мороз бежать по ее коже.

Вдали мелькнул огонек и погас. Тиль прислонила нос к стеклу, пытаясь разглядеть. Через секунду он мелькнул правее. Через дорогу потянулись тени. Девушка потерла веки. Ей это не привиделось. Она была уверена. Тени перемещались, периодически подле них вспыхивал огонек. Кто-то шел по кладбищу, освещая себе путь.

Кому понадобилось ходить среди могил в полной темноте?

Тиль