Как приручить полковника - Аня Истомина

Коты орут. В раковине сковорода, несколько тарелок и кружек. Ставлю розы в вазу, насыпаю котам корм и сажусь на стул, вытягивая уставшие за день ноги. Облокачиваюсь на стол и тупо пялюсь на забрызганную чем-то микроволновку. Ничего не хочу.

Даже идти и здороваться с Олей. Делать вид, что у нас все впорядке. Не могу просто.

Устала.

Потупив и дождавшись, когда коты поедят, чтобы Рыжик не отобрал у Уголька его порцию, встаю и ухожу в свою комнату. Стягиваю с себя платье, а затем с большим усилием утяжку. Усмехаюсь, вспоминая удивление на лице Николая. Наверное, это первый за много лет тупик, в который он попал.

Закидываю вещи в корзину для белья, умываю лицо и наношу крем. В душ даже сил нет идти, поэтому просто ползу под одеяло. Телевизор не включаю.

Двадцать тысяч рублей! Наверное, он потратил их, потому что был точно уверен, что мы отлично проведем время. И такой облом в итоге.

И меня снова мучает совесть, потому что есть ощущение, что я отобрала деньги у его классного Тимона.

Ворочаюсь. Совесть шепчет, что если бы подруге пришлось дольше скрываться, то я бы сидела сейчас на одной картошке.

Вздыхаю и лезу в онлайн-банк. Перевожу всю сумму Николаю по номеру телефона и тут же ставлю запрет на переводы от него. Затем быстро блокирую его в мессенджере и в телефоне тоже заношу в черный список.

Вроде все.

Чувствую себя блаженной дурой, зато мне становится полегче. Моя совесть чиста.

Слышу, как дочь проходит на кухню, а через несколько секунд возвращается и открывает мою дверь.

– Мам, ты спишь? – заглядывает она.

– Сплю, – вздыхаю.

– А что за цветы на столе?

– Подарили.

– А что за повод?

– День взятия Бастилии, – сердито бурчу, отворачиваясь на бок.

– Мам, я серьезно!

– И я серьезно, – оборачиваюсь. – Просто подарили.

– Я про диету узнала.

– Спасибо, уже не надо. Я утяжку нашла. – отворачиваюсь обратно.

Дочь сердито сопит в дверях.

– Посуду я помою попозже.

– Да можешь не мыть, – зеваю, устраиваясь поудобнее. – Спокойной ночи.

– Может, мне и погулять можно? – слышу усмешку.

– Иди. Только если тебя менты загребут, до десяти утра мне чур не звонить. Я буду спать. – усмехаюсь в ответ.

– Мам, я серьезно! – взвизгивает Оля.

– Так и я серьезно, – снова зеваю. – Я – старая больная черепаха. У меня завтра выходной. Доброй ночи, дочь.

Следующая глава выйдет сегодня, в 15:00 по Москве

20. Ревизия

Слышу быстрые шаги и громкий хлопок двери в комнату. Ага, не нравится, когда с тобой твоими же методами? Злорадствую. Наверное, я плохая мать, но сейчас мне самой до себя.

Закрываю глаза.

Вспоминаю шикарный вид на столицу и стараюсь не вспоминать все, что связано с Николаем, но фантазия упрямо подкидывает мне кадры, где он расстегивает мне молнию на платье, разворачивает к себе лицом и признается, что у него нет жены. Что в тот день он познакомил меня с сестрой, а ее дети называют его папой, потому что их отец их бросил. А дальше все продолжается уже на кровати.

И я упрямо обрываю эти мысли, но спустя несколько минут все идет по новому кругу. Пытка мозга, изголодавшегося по настоящему мужику.

Слышу, как Оля выходит из комнаты. Напрягаюсь, потому что мне совсем не хочется, чтобы она шла гулять на ночь глядя. Уже порываюсь сесть и выйти в коридор, как раздается щелчок кухонного выключателя и начинает греметь посуда.

Я аж замираю от удивления. Похоже, завтра начнется оттепель.

Укладываюсь обратно и смотрю в потолок, слушая звяканья тарелок. Незаметно для себя засыпаю под мерный шум воды из крана. Воду не бережет совсем. С такими темпами в следующем месяце разоримся на квартплате.

Утром подскакиваю как от хорошего пинка под жопу и смотрю на часы. Половина десятого!

– Мать моя! – вскакиваю с кровати. За мной следом тут же подрываются коты и начинают вопить.

Сегодня суббота и я никуда не тороплюсь, но бегу в комнату дочери, потому что не знаю, дома ли она.

Тихонько приоткрываю дверь и с облегчением выдыхаю. Спит.

Мать вчера захандрила и сболтнула лишнего, но, к счастью, все обошлось.

Страдания по несложившейся любви у юных прелестниц и теток на опыте тоже различаются. Я не могу себе позволить лежать днями и ночами в депрессии, смотреть в потолок, слушая грустные песни и пожирая мороженое. Во-первых, работу и дела никто не отменит, а во-вторых тут же прирастет несколько лишних килограммов и начнутся отеки.

Как страдают взрослые женщины? Когда вот хреново так, что выть охота? Правильно! Ремонт или генеральная уборка!

Не скажу, что я готова выть. Просто погано на душе. Но я буду действовать превентивно, чтобы сразу на корню задавить депрессию в самом ее зачатке. На обиде и злости намечается внеплановый душевный подъем.

Кормлю котов, щелкаю чайником и достаю тонкую сигарету. Вижу пакет с контейнером Николая. Надеюсь, у него совести и ума хватит не приезжать за ним.

Выхожу на площадку. Тут чисто и тихо, не как в прошлый раз. Интересно, куда дели Игорька? И даже эта локация снова напоминает мне о суровом полковнике Суровом. Везде он. Аж бесит.

Возвращаюсь обратно в квартиру, пью кофе с молоком и он кажется мне каким-то невкусным. Выливаю в раковину, делаю себе черный несладкий кофе. Давлюсь им, но пью.

Вот и с полковником так же. Бесит, а сердце заходится при его появлении. Разве так у нормальных людей бывает?

– Фу, блин! Как эту гадость пить можно? – морщусь, осилив только половину чашки, и выливаю остатки.

Пора приниматься за дело. Включаю музыкальный канал негромко, чтобы не разбудить Олю. Принимаюсь двигать мебель и выметать пыль из углов.

Намываю полы, раскладываю вещи по местам, протираю полки. Отдраиваю зеркала и кухонный гарнитур. Время близится к часу, а я уже знатно задолбалась, но понимаю, что, как только присяду, все силы и боевой настрой разом улетучатся.

Натягиваю перчатки и принимаюсь отмывать кастрюли и сковородки.

В квартире Николая идеальная чистота. Все вещи на своих местах.