Ядовитый соблазн - Леди Эм

– Разумеется, я знаю. Никто иной, как сам Том давеча рассказал о скорой женитьбе с вами. Как по мне, он опережает события. Насколько мне известно, не объявлено ещё даже о помолвке.

– Вы правы. Но Том, равно как и мой отец, считают дело решённым…

– А вы сами?

– Разве кто-то спросил моего мнения? – горько отозвалась Эмилия.

– Я интересуюсь вашим мнением прямо сейчас.

– По словам отца, Том Томпсон – достойнейший из кандидатов, – уклончиво ответила Эмилия.

– Мнение вашего отца мне и без того известно, что же думаете по этому счёту вы сами? – спросил Лаэрт, склоняясь к уху Эмилии.

– Я никогда не испытывала особого расположения к персоне Тома, – честно призналась Эмилия, – но отец непреклонен…

– Значит, ваш отец просто не получал более достойных предложений, – сделал выводы Лаэрт.

Через некоторое время они вернулись в поместье Томпсонов, наделав своим появлением много шума. Посрамлённый Том краснел и бледнел, извиняясь. Но Эмилия, сославшись на недомогание после падения с лошади, попросила у отца разрешения отправиться домой. Взволнованный Эдвард Тиммонс не стал противиться решению дочери, пообещав собравшимся, что осведомит всех о состоянии здоровья Эмилии и непременно созовёт ужин, как только ей полегчает.

Семейный доктор успокоил взволнованного отца, что ушиб ноги – незначительный, а девушка отделается лишь лёгким синяком. И разумеется, обещанный отцом ужин состоялся. На него были созваны друзья и знакомые из близкого окружения Тиммонсов. И Эмилия мучилась подозрениями, что именно сейчас отец собирается официально объявить о скорой помолвке с Томпсоном, маялась неизвестностью и едва ли не заламывала руки от отчаяния. Что же делать?..

Эмилия лишь краем уха слушала разговоры, витавшие за столом: кто-то обсуждал прошлые приёмы, кто-то спорил о ценах на акции, кто-то рассуждал о местах в палате парламента…

– Вполне возможно, что именно он займёт освободившееся место, – убеждённо говорила мать Анны.

– Все предпосылки есть, – важно кивнул сосед, – но не хватает лишь семьи.

– Так ли это важно? – усомнился кто-то ещё.

– Если только он хочется взобраться выше нижней палаты, то – непременно. Король желает видеть подле себя надёжных людей, приверженцев традиций. А что как не семья характеризует традиционность мировоззрения?

Опять пустая болтовня, поморщилась Эмилия, упустившая к тому же начало разговора. И следом её внимание переключилось на внезапного гостя: Лаэрт Солсбури решил почтить семейство Тиммонс своим присутствием. Он был необычайно внимателен к Эмилии, справлялся о здоровье, развлекал танцами и шутками… Эмилия лишь на мгновение задумалась о столь разительной перемене в его отношении к ней. А затем вспомнила их последний разговор в лесу и вдруг в ней затеплилась надежда. И когда он, уличив удобный момент, шёпотом попросил переговорить с ней наедине, Эмилия согласилась. Кабинет на первом этаже, быстро шепнула она в ответ. Лаэрт ретировался мгновенно, а а ей пришлось немного выждать, прежде чем отправиться вслед за ним..

Минуты ожидания тянулись, словно бесконечные. Наконец, внимание присутствующих переключилось на разглагольствования одного из джентльменов, и Эмилия покинула зал, ступив в полумрак кабинета. Лаэрт стоял у камина, подсвеченный языками пламени, изящный, словно статуя. На мгновение она оробела, но все же подошла к нему, собравшись с духом.

– О нас с вами ходят самые разнообразные слухи, Эмилия…

– Только ли слухи? – усомнилась она, решив играть открыто, намекая на поцелуй, которым Лаэрт наделил её.

– Верно. То был краткий миг слабости. Но по большей части – слухи, распускаемые с одной стороны – вашей приятельницей, с другой стороны, запущенные беднягой Томом. Как только он не смог уразуметь, что, посетовав болтливому приятелю, тем самым навредит себе. Уму непостижимо. Теперь я понимаю, какая роль ему уготована в политике – послушно раскрывать рот только для того, чтобы согласиться с очередным законопроектом. И только.

– Возможно, вы правы, Лаэрт. Зачем вы здесь? Если не желаете, чтобы кто-нибудь ещё заметил, что мы находимся в этой комнате совершенно одни.

– Вы так очаровательны, Эмилия, и вместе с тем строите такое невинное выражение лица, будто бы не сами вошли сюда следом за мной…

Лаэрт помолчал пару мгновений, а затем резко шагнул вперёд, сократив расстояние между ними:

– Вы всегда добиваетесь желаемого, Эмилия?

Лаэрт стоял совсем близко, ближе, чем того позволяли приличия, и его близость волновала кровь. Лёгкая, непонятная улыбка блуждала по его лицу, освещённому только бликами огня камина. Эмилия не стала отступать назад и, чуть колеблясь, ответила:

– Да. Ранее всегда удавалось достичь того, чего мне хочется.

– Так же, как и мне. Тем приятнее, что наши желания совпадают, – серьёзно ответил мужчина и одним движением привлёк её к себе, сжимая в объятиях, пристально посмотрел в глаза, словно пытаясь прочесть их выражение, и прижался к губам Эмилии, заставив её внутри возликовать от восторга. Пьянящий, застилающий разум, он бурлил в крови, в то время как её губы жадно льнули к губам Лаэрта, напористо целовали и приоткрывались для более глубокого поцелуя, которым он не спешил её награждать. Лаэрт целовал медленно и чувственно, но не переходил за грань, за которой поцелуй бы стал обжигающе страстным и проникновенным. Странным образом его сдержанность распаляла её ещё больше, она словно желала утвердиться в своих правах на него и добиться от него того же. Однако Лаэрт лишь скользнул рукой по плечу, спуская рукав и оторвавшись от её губ, прижался к ключице на мгновение, после отстраняя её от себя.

– Я переговорю с вашим отцом насчёт помолвки. Мне кажется, решение вопроса не займёт много времени. А теперь позвольте мне откланяться и приведите себя в порядок. Вы выглядите невероятно привлекательной, но возбуждённой.

На прощание он коснулся руки девушки и уверенным шагом покинул гостиную, оставив её пребывать в сладком мареве торжества от достижения желаемой цели. Она вернула спущенный рукав платья на место, но сделала это столь небрежно, что любому, едва бросившему на неё взгляд будет ясно, что оправляла одежду она впопыхах. Эмилия не отдавала себе отчёта в том, почему она так стремится предоставить окружающим неоспоримые доказательства его заинтересованности её персоной, находя в скользящих по ней взглядах некое подтверждение того, что Лаэрт в действительности к ней более, чем неравнодушен.