Поцелуй железа - Клэр Сейджер

Пока лисицы не начали таскать птиц из – теперь пустующих – курятников, мне они всегда нравились. Умные и спокойные, они не несли такую явную угрозу, как волки или саблезубые кошки. Они проникали к тебе, забирали, что им нужно, и исчезали в ночи. А эта лиса была еще и самым красивым существом, которое я когда-либо видела. В красоте пользы мало, но…

Пятна крови проступили на ее белоснежной шее. Она страдала. Несмотря на свои принципы и добычу, которая вновь начала движение по дороге, мне стало жаль лису. К тому же если я оставлю ее в ловушке, она вновь испугает возницу. Это был вопрос практичности.

– Это нужно, чтобы я просто смогла делать свое дело, – я покачала головой и спешилась.

Кожаные перчатки должны защитить, если лиса укусит меня, но мне нужно постараться схватить ее за загривок, как детеныша саблезубой кошки. Широко раскинув руки и наклонив голову, я подошла.

– Все хорошо, – ласково и тихо произнесла я. – Я помогу тебе.

И быстро, так как я еще могу вернуться к карете и толстым кошелькам в ней.

Даже когда я подошла на расстояние вытянутой руки, лиса, пойманная в ловушку, не отпрянула. Она вообще никак не отреагировала, просто сидела и ждала.

Все знают, что дикие животные, даже наполовину прирученные, могут наброситься, будучи раненными и загнанными в угол. Но не эта лиса. Ее спокойствие становилось пугающим, и я почувствовала, как по моей коже пробежали мурашки. Мои ноги не двигались, подсказывая мне развернуться и бежать. Всего лишь беспочвенный страх. Поддаться ему значит пожертвовать ночной охотой.

Я заставила себя сделать еще один шаг.

– Вот так, – я не знала, к кому обращалась: к лисе или к испуганной себе. Я устраиваю ночной разбой на дороге столько лет, что не могу и сосчитать. Я не могу позволить себе бояться. Я не могу позволить себе поддаться страху.

– Тихо, спокойно. – Мое сердце колотилось громче, чем шагали саблезубые кошки на дороге, когда я ринулась вперед и схватила лису за шкирку. Но и в моих руках она не стала вырываться или рычать. Конечности заломило от плохого предчувствия.

«Опасность, опасность», – шептало внутри меня.

Но было поздно, потому что в моей руке уже был зажат мех. Она взглянула на меня глазами, полными боли, слишком понимающими для лисы. У меня перехватило дыхание, когда я просунула палец под проволоку на ее шее и поднесла кинжал.

Ты можешь убить ее. Это заставит ее замолчать.

Заставит. А также покончит с плохим предчувствием, скользящим под моей кожей. Однако… Мне было не по себе, но эта лиса ни в чем не виновата. Возможно, это чувство – всего лишь игра моего воображения. Напряжение от сегодняшней охоты заставило меня поверить, что лиса угодила в ловушку не случайно.

– Соберись, Кэт, – и я разрезала лезвием проволоку.

Вопреки всему сказанному самой себе, я отпрянула назад.

Как только ловушка упала на землю, животное повертело головой по сторонам, пугая движениями, схожими с человеческими. Она встала. Она оказалась гораздо крупнее, чем лисы, которых я встречала прежде.

Я проглотила ком в горле и, не убирая кинжал в ножны, сказала:

– Вот, – мой голос звучал тверже, чем я чувствовала себя. – Ты свободна.

Она продолжительно посмотрела на меня огромными темными глазами перед тем, как развернуться. Ее хвост был последним, что я видела, когда она бесшумно скрылась в лесу. По всему моему телу бегали мурашки, и я поспешила к Веспере и оседлала ее. Когда мы вернулись на дорогу, карета уже скрылась из виду. Остались лишь следы, уходящие вдаль.

Я опала в седле:

– Проклятье.

Глава 2

На следующий день я проснулась с гадким чувством. Возможно, это из-за домашнего вина из бузины, которым я привыкла запивать свою грусть от ночных неудач. Тошнота подступала горлу, и я закопалась в грядках, сажая семена и окуная руки в грязь, что совсем не полагается делать «леди». На другой стороне тропинки наблюдали старые розы: даже на расстоянии их шипы словно ополчились на меня за мои промахи.

Прошлой ночью я затаилась на краю леса в надежде на еще одну карету, везущую гуляк домой. Когда предрассветная бледность тронула небо, мне пришлось признать, что я упустила свой шанс. Проклятая лиса. Я вонзила лопатку в землю, отчего вверх поднялось облако сухой пыли.

При солнечном свете казалось совершенно нелепым, что я могла допустить мысль, будто бы это существо было чем-то иным, а не просто животным, угодившим в ловушку. Эльфы не так глупы, чтобы дать себя поймать. За исключением посольства, которое недавно представили королеве, эльфы перестали показываться в Альбионе еще задолго до моего рождения.

Это была всего лишь лиса. И я позволила убывающей луне и грядущей Дикой охоте захлестнуть мой разум в дурацкой мании видеть странности и опасность там, где их нет.

– Идиотка, – пробормотала я, бросив семена в истощенную землю.

Проклиная лису и саму себя, я работала после полудня, сея, пропаливая, прореживая ростки и охотясь на слизняков и улиток. После того, как мы были вынуждены убить уток прошлой зимой, моей работой стало выискивать под камнями и за цветочными горшками этих скользких тварей и давить их. Если выбор встанет между слизняком и моими овощами, то я всегда выберу овощи.

Так же, как и прошлой ночью я должна была сделать выбор в пользу добычи, а не лисы.

Со вздохом я наконец зашла внутрь, когда Мораг, наша повариха, в третий раз позвала меня из кухонной двери.

Моя голова чуть ли не разрывалась, и жар, валящий из печки, делал еще хуже. Со стоном я опустилась на обветшалый стул, выпустив редис и листья салата, которые я насобирала в перерывах между истреблением слизняков.

– Похоже, ты ничего не ела.

Мне не нужно было даже смотреть на Мораг, чтобы почувствовать То Самое Выражение на ее лице. Когда ее губы поджаты, а брови нахмурены – само воплощение неодобрения и суровой любви. Я уже давно научилась читать людей. Полезный навык, а в такой семье, как моя, еще и жизненно необходимый.

– Плохо себя чувствовала, – пробормотала я, убрав с лица выбившиеся во время работы пряди волос.

– Интересно, с чего вдруг, – даже по ее тону было слышно, как она подняла брови. – Выпей, – Мораг со стуком поставила на стол кружку со сколами, из которой поднимался пар с бодрящим