Ромашка для Горыныча - Юлианна Клермон

— Сонь-ка-а-а!

Опять?

— Что, тёть Лен? — выскакиваю из коровника и мчусь к дому.

Эффект дежавю какой-то!

— Долго ты будешь возиться? — женщина опять поджимает губы, и меня повторно накрывает.

Это тоже уже было! Моя жизнь последние пять лет вообще сплошное дежавю — как заевшая пластинка. Крутит на одном месте, аж зубы уже сводит, а выскочить из колеи никак не можешь.

Но я смогла!

Мама недаром говорила, что я очень умная. Окончив школу почти на одни пятёрки, я поступила в институт на экономический факультет. На бюджет.

Институт находится в областном центре, общага предоставляется бесплатно, плюс ещё мне на днях исполнилось восемнадцать. Поэтому тёть Лена уже считает меня отрезанным ломтём и, ничуть не церемонясь, выжимает последние соки.

— Неси Митьке обед! — она вручает мне небольшую корзинку. — И воды набери! Балбесина!

Последние слова женщина бурчит уже мне в спину, потому что я быстро ухожу от неё по тропинке.

До начала учебного года осталось две недели. Всего потерпеть-то чуть. И всё. Свобода! От тяжёлой работы, постоянного бурчания тёть Лены, недовольного взгляда дядь Лёвы, пьяного мата Митьки и вообще всей этой деревенской жизни. Как ни крути, а я человек всё-таки городской.

Митька спит. Это я слышу ещё на подходе. Ориентируясь на его богатырский храп, подхожу к небольшой рощице.

Ну да, так и есть. Лежит на траве, раскинув руки. Рядом валяется пустая бутылка. Ещё и часа нет, а он уже ноль-пять всосал. И рогатая скотина бесконтрольно разбрелась, кто куда.

Подхожу, аккуратно толкаю алкаша ногой.

— Мить! Я тебе поесть принесла.

Ноль эмоции.

— Мить! Тёть Лена обед передала! — говорю громче.

С тем же успехом.

Отставляю корзинку, присаживаюсь на корточки. Толкаю руками в грудь.

— Мить! Ты есть будешь, или я пош… Ох!

Мгновенье, и уже не Митька, а я лежу на траве. А этот дуболом навис надо мной и щупает везде, где только можно, — смысле, нельзя! Нельзя!!! — и при этом даже глаза не открыл.

— Мить, ты что, сдурел? — визжу. — Отпусти, придурок! Я тёть Лене скажу! Помогите! А-а-а!

Кто б меня ещё слышал? В округе никого. Только я и этот озабоченный сверху. Навалился своим телом, дышит перегарищем в лицо, а руки так и шарят по мне.

— Отвали, козёл! — ору не своим голосом, когда он начинает задирать юбку.

Бесполезно! Это как на стену орать. Но у стены и то мозгов больше, а Митька, к тому же, в дульку пьян.

Пыхтит как паровоз, слюнявит мою шею. А я даже по морде ему дать не могу — мои руки зажаты над головой его стальной лапой. Вторая лапа задрала юбку уже почти до груди, и я чувствую, как ниже поясницы зудит. Значит, сейчас случится непоправимое. Причём виновник сделает это, не выходя из спящего режима.

— А-а-а!

Выворачиваю руки, поджимаю ноги и изо всех сил бью, куда попаду.

И надо же, попадаю!

— А-а-а!

Это уже не я. Это Митька орёт. Свалился с меня и катается по земле, зажав руками то самое место, по которому я попала.

— Сууука!.. Падла!.. Убью!..

Не жду окончания эпитетов в свой адрес. Со всех ног бегу подальше от поляны, подальше от пьяного дебила Митьки! Да вообще подальше ото всех!

Всё, с меня хватит! Выросла ягодка, пора сваливать. В общаге две недели поживу, упрошу заселить пораньше. Денег мало, но они есть. Так что до первой стипендии уж как-нибудь дотяну.

Залетаю в дом и, не глядя, кидаю в рюкзак шмотки. Собирать, по сути, нечего. Пара свитеров, школьная юбка и блузка — единственная моя форма, бельё, кеды на сменку. А, толстовка! Тоже в рюкзак пихаю.

— Это что здесь творится?

В комнату заглядывает тёть Лена.

— Я уезжаю!

Не останавливаюсь и не оглядываюсь, продолжая метаться по комнате. Так, где мои шампунь и полотенце?

Обегаю тёть Лену, в шоке взирающую на мои действия, и мчусь в баню.

— Слышь, полоумная! Какая бешеная собака тебя укусила? — слышу вслед.

Не реагирую.

Во сколько у нас автобус до райцентра идёт? Пробегая с полотенцем в свою комнату, кидаю взгляд на часы. Через полчаса. Уф, успеваю!..

Натягиваю старые линялые джинсы и безразмерный растянутый свитер (видел бы кто из опеки, в чём я хожу!), закидываю за спину рюкзак. Так, карта и документы давно собраны, лежат на дне. Вроде, ничего не забыла.

Выскакиваю в зал.

Тёть Лена стоит, уперев руки в крутые бока. Это она со мной разбираться собралась? Ясно.

Пока женщина открывает рот, выпаливаю скороговоркой:

— Знаете, тёть Лен, я поеду в институт сейчас. Поживу в общаге до начала учебного года. А Вы тут уж как-нибудь сами разбирайтесь со своими алкашами и лодырями. Спасибо за всё, и до свидания!

Выбегаю на улицу, лечу к автобусной остановке, а в спину несётся:

— Уедешь — можешь не возвращаться! Тварь неблагодарная!

Тёть Лена на крыльцо вышла и орёт на всю улицу.

Останавливаюсь, оглядываюсь, спокойно улыбаюсь.

— Даже и не собиралась. С голоду буду умирать, но сюда больше ни-ни!

Разворачиваюсь и не спеша иду к остановке. Фу, отмучилась!

Прощай, деревенская жизнь! Здравствуй, студенчество!

Глава 1

Наконец-то! Ура! Завтра начнётся моя студенческая жизнь. Жду с нетерпением. И волнуюсь.

Если бы грызла ногти, реально, уже бы до локтей добралась. Каково оно будет — ходить по коридорам старого института, вливаясь в гудящий поток студентов, сидеть на лекциях, слушая голоса умудрённых опытом профессоров?

Страшно, интересно, волнительно!

Сегодня приехали девчонки, с которыми мы пять лет будем делить комнату. Сразу же познакомились. Нормальные оказались. И то радость! Зря я переживала, что задиры или зазнайки какие попадутся. Хотя с моим уровнем везенья такое вполне возможно.

Девчонки тоже, оказывается, волнуются. Ничего ж не знают, всё новое. В таком большом городе и без родителей — ух, красота! Взрослая жизнь бодрит!

На правах практически аборигена — как-никак уже две недели здесь живу — показала и туалет, и кухню, и душ. Объяснила, где стоит стиралка, и в какие дни ею можно пользоваться, во сколько закрывают входную дверь, и где находятся ближайшие магазины.

Я, когда приехала, сразу к коменде пошла. Нормальная тётка. Выслушала мои сбивчивые объяснения, вошла в положение сироты и разрешила заселиться раньше срока. В общем, мне повезло. Вот бы маме так когда-то повезло, может, жизнь наша по-другому сложилась.

Мама…

Так, чего нюни распустила? Отставить слезоразлив! Держи хвост пистолетом,