Стерва, сразу видно! - Мира Айрон

Ознакомительный фрагментпо праву. Однако бывают в жизни случаи, когда или ты съешь, или тебя съедят. Потому Артём решил не дожидаться того момента, когда он станет частью чьей-либо случайной трапезы.

Артём был тихим, скромным, незаметным для поверхностного взгляда случайного и досужего наблюдателя человеком. Однако коллеги и студенты всегда очень ценили и уважали Строгого за его спокойный, добродушный нрав, тонкий, беззлобный юмор и отсутствие камня за пазухой.

В свои тридцать шесть лет Артём был закоренелым холостяком. Долгое время жил с родителями, которые ушли друг за другом три года назад. Их довольно почтенный возраст и нелёгкая жизнь сделали своё дело.

С женщинами Артёму фатально не везло. Будучи от природы очень скромным и порядочным человеком, он не имел опыта многочисленных, ни к чему не обязывающих интрижек, которые позволили бы ему создать собственную галерею женских образов и выделить основные типажи, опираясь на личные наблюдения и умозаключения.

Артём абсолютно не разбирался в женщинах, часто принимая за душевную доброту то, что не имело к ней никакого отношения, и совершенно не мог оценить побудительные мотивы того или иного женского поступка.

Слишком серьёзных женщин Артём побаивался и сторонился, считая, что им-то как раз не присущи ни доброта, ни тонкость, ни способность к сопереживанию. А те представительницы противоположного пола, которые производили, на первый взгляд, впечатление добрых и душевных, на деле оказывались либо женщинами с пониженной социальной ответственностью, либо поражали размахом жажды стяжательства, либо ставили в тупик беспрецедентными лживостью и лицемерием.

* * *

… Марина ждала в засаде, устроенной недалеко от автомобиля Строгого Артёма Николаевича. К счастью, "Солярис" был припаркован в самом углу стоянки, рядом с маленьким сквером. Со скамейки, на которой сидела Марина, хорошо просматривался вход в академию и все подходы к машине.

О том, какая у преподавателя машина, и как примерно выглядит он сам, Марина узнала от той же знакомой из медицинского университета. В здание фармацевтической академии любого желающего не впускали; необходимо было договариваться о встречах заранее, записываться на приём. Потому Марина сидела на скамейке рядом с цветущим кустарником, наблюдала за тяжёлыми шмелями, перелетавшими от цветка к цветку, и ждала Артёма Николаевича.

А вот, кажется, и он. К "Солярису" быстрым и лёгким шагом приближался немного худощавый, стройный мужчина среднего роста, с русыми волосами и в очках. Всё было так, как описывала знакомая Марины. Густые русые волосы аккуратно и модно подстрижены, одет достаточно стильно и современно, очки не из дешёвых, портфель тоже.

Достав брелок, Артём Николаевич уже изготовился открыть машину, когда Марина резко поднялась со скамейки, окликнув его по имени-отчеству. От неожиданности Строгий едва не выронил из рук брелок и портфель, смешно перехватил портфель руками и прижал к себе. На приближающуюся Марину смотрел, как кролик на удава.

Интересно, что от него понадобилось этой тощей даме в невыразительном костюме, узких очках, с гладко зачёсанными тёмными волосами, бледным анемичным лицом и плотно сжатыми губами? Сразу видно, стерва! И голос такой командный, будто не Артёма зовёт, а нашкодившего пса домой загоняет. Тёмно-серые глаза буквально просканировали Артёма с ног до головы. Так, словно самка богомола прикидывала, как лучше начать обед: традиционно, с головы, или позволить себе сегодня нечто экзотическое.

Но погодите, почему сразу обед, ведь они ещё не… От этой безумной, почти фантастической мысли Артём содрогнулся. У него почти месяц не было женщины, всё некогда выбраться на свидание с постоянной, удобной, проверенной, хоть и скучноватой подругой, вот и лезет в голову разная чепуха.

— Здравствуйте. Вы ко мне? Чем обязан?

Взгляд синих глаз, спрятавшихся за стёклами очков, был растерянным и даже будто немного испуганным. Марина вдруг подумала, что Строгий — мужчина довольно приятный, симпатичный, располагающий к себе. Сам приятный, и голос у него приятный. Оценила она и лёгкий, почти невесомый запах мужского парфюма.

— Да, я к вам, Артём Николаевич. Где мы можем поговорить?

— А мы будем говорить?

По тону, которым был задан этот вопрос, чувствовалось, что Артёма Николаевича совсем не вдохновляет подобная перспектива.

— Да, будем, — безапелляционно ответила Марина, отрезая для собеседника все пути к отступлению. — Если вы не очень спешите, может, пойдём вот в ту кофейню?

Она кивнула в сторону здания, расположенного прямо за сквером. На первом этаже там, действительно, была неплохая кофейня, в которую Артём иногда заходил. Проклятые чувство такта и природное отвращение к лжи и изворотливости не позволили Артёму соврать о том, что он, дескать, крайне занят и очень, очень спешит.

— Я угощаю, Артём Николаевич.

Марина понимала, что фраза прозвучала провокационно и бестактно, особенно, учитывая тот факт, что Марина выступает в качестве стороны просящей, но очень уж её задевало то, как он смотрит на неё. Так, будто на скамейке у машины его поджидала не женщина, а сам Годзилла.

— Или вы меня боитесь, Артём Николаевич?

— Да не боюсь я вовсе! И сам в состоянии угостить себя и вас. Только вы забыли представиться.

— Извините. Вы правы, — смутилась вдруг она. — Меня зовут Калинина Марина Львовна.

Артём Николаевич, может, и производил впечатление рассеянного и немного потерянного человека, но никогда таковым не был. Умом он обладал цепким и внимательным. Вот и теперь сразу понял, кто перед ним, и в каком примерно ключе будет развиваться разговор.

Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу. Ну а на что он, собственно, рассчитывал? Теперь главное — выбрать правильную тактику дальнейшего поведения. Под дурака косить не получится, только не с ней, не с этим рентгенологическим аппаратом в женском обличье. Придётся разыграть сочувствие, сопереживание и личную заинтересованность в благополучном разрешении щекотливой ситуации.

— Очень приятно, — доброжелательно кивнул Артём и сделал приглашающий жест, предлагая Марине Львовне взять его под руку. — В кофейню?

— Так точно.

Марина решительно взяла Строгого под руку и они пошли через сквер.

Артём Николаевич был почему-то уверен, что аскетичная и скучная спутница закажет какой-нибудь классический кофе без добавок. Однако ошибся. Марина Львовна попросила у бариста капучино. Тот приготовил, сделав из пены сердечко, и в глазах Марины Львовны неожиданно мелькнули радость и благодарность.

Как можно сделать сердечко из пены для такой пресной особы? Как вообще можно вдохновиться на нечто подобное, общаясь с ней?

Устроившись за столиком, они, как по команде, уставились в окно. Артём думал о том, как Марина Львовна держала его под руку. Её ладонь была тёплой и мягкой. Если приплюсовать к этому обстоятельству радость по поводу пенного сердечка, то получается, что перед ним сидит вовсе не лягушка, а царевна.

Как-то

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---