Смерть грешника - Кайли Кент

— Нельзя скучать по тому, чего у тебя никогда не было, — говорю я ей.

— Но это не значит, что от этого тебе станет легче, — возражает она. Она не ошибается. — Что ты собираешься делать? Ты знаешь, что я буду рядом, что бы ты ни выбрал. Если ты решишь навестить ее, я пойду с тобой. Если ты решишь, что она все еще мертва для тебя, тогда я пойду с тобой на ее могилу.

— Я люблю тебя. — Я крепче прижимаю ее к себе. — Джио говорит, чтобы я оставил все как есть.

— К черту то, что говорит Джио. Дело не в том, чего хочет он. Дело в том, чего хочешь ты. — Камми поднимает на меня взгляд. — Не думай о том, чего хотят твои братья. Они не знают, какие сомнения вселил в тебя твой донор спермы. Делай то, что считаешь нужным.

Я улыбаюсь своей жене.

— Знаешь, ты чертовски сексуальна, когда злишься.

— Я чувствую твою боль, Вин. Я чувствую, когда тебе больно. И сейчас тебе больно. Не убегай от этого. Сделай то, что должен, чтобы получить ответы. Или реши, что сможешь прожить остаток жизни без них.

— Я подумаю об этом.

— Хорошо. А теперь поцелуй меня так, словно это первый и последний раз в твоей жизни, — требует она.

— Последнего раза никогда не будет, — говорю я ей, прежде чем мои губы касаются ее.

Глава 2



Аурелио смотрит на меня с широкой, полной слюней ухмылкой. Я сажаю его перед собой на стол, обхватываю рукой спину, поддерживая, чтобы он не упал.

— Я никогда тебя не оставлю, — обещаю я своему сыну.

Глядя на этого невинного мальчика, я не могу понять, как кто-то из родителей может так легко бросить своего ребенка. Как отец может подвергнуть своего ребенка насилию.

Я оплакивал ее. Долгие годы я оплакивал смерть своей матери. Я ненавидел этого человека, потому что был уверен, что он убил ее. Я планировал отомстить за нее. Я собирался убить его за нее.

Видимо, со мной просто сыграли злую шутку, потому что эта сука все еще здесь. Она просто вернулась. А это значит, что теперь мой гнев направлен на нее. Я уже убил одного родителя. Уверен, что отправка второго в ад не причинит моей душе никакого вреда. Она все равно уже проклята. После совершенных мною грехов ее уже не спасти, и я смирился с этим. Нет предела тому, на что я готов пойти ради защиты своей семьи.

— Знаешь, если бы ты сказал мне несколько лет назад, что мы будем менять подгузники и кормить своих малышей посреди ночи, я бы тебе не поверил, — говорит Гейб, входя в мой кабинет. Он не один. С ним Лучано. Мой племянник.

— Ты пришел сюда по какой-то конкретной причине? — Спрашиваю я.

Когда Аурелио проснулся, я схватил его, прежде чем он успел разбудить свою мать. Она дико устала, а я привык работать практически без сна. У меня не совсем обычная работа – с девяти до пяти. Мой график работы всегда был нестандартным.

— Твой дядя Джи – задница, Лучи, — говорит Гейб своему сыну.

— Дядя Джи – задница, — повторяет мой племянник, на что Гейб хихикает.

— Знаешь, Дейзи надерет тебе задницу, когда он повторит это при ней. — Я приподнимаю бровь, а этот ублюдок ухмыляется.

— Пфф. Дейзи обожает мою задницу. Буквально вчера вечером она впилась ногтями в...

— Чего ты хочешь, Гейб? — Перебиваю я его.

— Поговорить. Что мы будем с ней делать?

— С кем? — Я подхватываю Аурелио и прижимаю к груди. Его ручки тянутся к моему лицу, обхватывая щеки.

— С нашей матерью.

— Наша мать мертва, Габриэль. Забудь ее. — Я не хочу, чтобы эта женщина была в моей жизни. Не хочу, чтобы она приближалась к моей семье. Я вырастил своих братьев. Я сделал за нее ее работу, и будь я проклят, если позволю ей вернуться и морочить им головы.

— Неужели тебе ни капельки не любопытно? — Спрашивает меня Гейб.

— Ни капельки. — Я встаю и подхожу к барной стойке. Обхватив сына другой рукой, я наливаю два стакана Cinque. Один протягиваю Гейбу. — Она нам не нужна, а когда была нужна, сбежала.

— Наверняка на это была какая-то причина? Я не могу представить, что папа был таким милашкой, за которого можно было выйти замуж, — говорит Гейб.

— Ты бы бросил его, потому что тебе больше не нравилась та, на ком ты был женат? — Спрашиваю я, кивая в сторону своего племянника.

— Нет. Но я бы также никогда не бросил свою жену, — говорит он. — Хотя мне любопытно. Может быть, есть что-то, чего мы не знаем.

— Мне плевать, даже если бы гребаный папа римский сказал ей оставить нас с этим чудовищем. Порядочная мать, блять, осталась бы или, по крайней мере, попыталась бы забрать нас с собой.

— Блять! — Повторяет Лучано.

— Мать твою, это мне еще аукнется, — ворчит Гейб.

— Оставь ее. Она нам не нужна. Мы создали свою собственную семью, которую должны защищать любой ценой, — говорю я ему.

— Ты прав. — Он кивает.

— Я всегда прав, — напоминаю я ему. Дверь открывается, и входит Элоиза, одетая в черную шелковую ночную рубашку. — Не смотри. — Приказываю я брату. — Элли, возвращайся в постель. Тебе нужно поспать. — Я сокращаю расстояние и целую ее в лоб.

Элли выхватывает нашего сына из моих рук.

— Это твой способ сказать мне, что я дерьмово выгляжу, потому что устала? — Спрашивает она.

— Ты прекрасно выглядишь.

— Ага, конечно. — Элли качает головой и поворачивается к моему брату. — Что происходит? Где Дейзи и почему вы здесь посреди ночи?

— Дейзи тут, и мы здесь, потому что мой муж настоял на том, чтобы мы все собрались и приехали к Джио, — отвечает моя невестка, входя в комнату. И именно в этот момент Лучано решает повторить слово, которое ему точно не следует повторять.

— Блять! — Лепечет мой племянник.

Гейб указывает на меня.

— Это Джио его научил.