Месть. Никогда не прощу - Софи Вирго

Я фыркаю и берусь за чашку снова, только чтобы занять руки. Фарфор холодный, как и все вокруг.

- Последний сюрприз от него, это когда на восьмую годовщину отключил телефон, мы взяли сына и поехали в лес на шашлыки с нашими свидетелями. Все. Тогда я удивилась, как он так все оставить ради меня решил. А дальше все, каждый год пошли букеты через секретаршу, потому что после той годовщины бизнес пошел резко вверх.

Ира сначала смеется, но увидев мое удивление, тут же прикрывает рот ладонью. Ее глаза расширяются от ужаса, когда она понимает, что это не шутка, что за этими словами и в самом деле сокрыты годы пустых обещаний, ночей у телефона, ожидания, которое в этом году закончилось.

- Ой, прости, это, конечно, не смешно.

- Да ладно, - машу я рукой, но голос звучит чуть тише, чем хотелось бы. - Привыкла уже.

Ира вдруг оживляется, ее пальцы барабанят по столу, нарушая тягостную тишину. Она бросает взгляд на умные часы, дорогие, подаренные тем самым мужчиной, о котором мы только что говорили, но имя которого я не знаю.

- Кстати, скоро должен прийти подарок! – пытаясь увести нас с тяжелой дорожки, чуть ли не хлопая в ладоши, начинает.

- От твоего мужчины? – уточняю, сама не знаю зачем, и стараюсь вложить в голос побольше интереса, но внутри все сжимается в тревожном предчувствии.

- Ага. Говорил, что что-то особенное заказал, - и снова эти мечтательные нотки. Когда-то я тоже была такой.

Делаю глоток остывшего кофе, он все еще горьковато-крепкий, как и мои мысли.

- Ну хоть у кого-то сегодня праздник, - пытаюсь порадоваться за нее, но что-то как-то не идет радость, однако Ира хихикает, не замечает моего испортившегося настроения, и тут же в прихожей раздается резкий звонок.

- О! Это, наверное, он! - она вскакивает так быстро, что стул скрипит по полу, будто протестуя против такой резкой смены положения.

А мне хорошо. Звонок домофона раздается как раз вовремя, спасая нас от неловкости положения, во всяком случае для меня. Ира скользит босыми ногами по теплому паркету с подогревом, ее белоснежные широкие брюки колышутся при ходьбе.

Я остаюсь сидеть, разглядывая абстрактную картину над диваном. Несколько геометрических фигур в серо-голубых тонах, которые, кажется, стоят как моя годовая зарплата в прежние времена.

Через минуту Ира возвращается с большой плоской коробкой, почти в полный ее рост, упакованной в грубую крафтовую бумагу. Странный контраст с этой вылизанной эстетикой.

- Поможешь открывать? – спрашивает, и я встаю, чувствуя, как под коленями дрожат мышцы.

И пока я иду, Ира уже сняла верхний слой упаковки, и теперь перед нами большая плоская коробка, перевязанная шелковой лентой.

- Держи, - говорит она, протягивая мне один край.

Я беру, и мои пальцы слегка дрожат ни то от холода, ни то от волнения. Сама не знаю от чего.

Мы снимаем крышку, и Ира осторожно вытаскивает картину. Сначала я вижу только оборотную сторону, матовую, темную.

- Ну же, - шепчет Ира, переворачивая ее.

Мы снимаем упаковку, и я замечаю, как ее пальцы дрожат. Картина тяжелая, в массивной раме из черненого металла. Когда она переворачивает ее, сначала я вижу только качественную печать на холсте. Потом - лица.

Ира.

Ее сын.

И мой муж.

Они стоят в обнимку на фоне какой-то виллы с панорамными окнами.

Совершенная семья.

Воздух выбивает из груди, словно меня ударили в живот.

Я не могу отвести глаз от картины. От его руки, лежащей на ее плече. От ее улыбки.

И в голове всего один вопрос: какого черта?!

Ира поворачивает картину к свету, забирая ее из моих рук и опирает на колонну, чтобы самой отойти и полюбоваться подарком. Я же стою как вкопанная, не в силах осознать, что происходит, но с желанием устроить мужу знатную головомойку, да и с ней разобраться.

Подруга, хотя теперь к ней это слово недопустимо, любуется подарком.

- Ну как тебе? - Ира смотрит на меня в ожидании одобрения.

Я делаю едва заметный глубокий вдох, иду к стойке и сажусь на стул, стараясь взять себя в руки. Выдрать волосы всегда успею, закатить скандал тоже. А вот выведать все, подготовиться, принять холодное решение, в котором я останусь в дамках, может быть поздно.

Взяв чашку, делаю глоток кофе, но он кажется безвкусным.

- Очень... Профессионально выполнено, - выдавливаю, чувствуя, как сжимается желудок, но при этом улыбаюсь. – Тот, кто делал, явно талантлив.

- Да, мне тоже нравится. Я думала он после той фотосессии пошутил, что нам такое нужно, - она сияет, поправляя картину на диване. - Это работа того самого Сергея Лобанова, понимаешь? Он редко берет заказы сейчас, ушел в свободное творчество, но сняться у него мечта многих.

Киваю, замечая, как дрожат мои пальцы, и стараюсь отвлечься, не сосредотачиваясь ни на чем, кроме ее слов.

- Знаешь, твой мужчина очень симпатичный, - говорю, глядя на знакомые черты лица, которые целовала тысячи раз, на руки, что держали меня крепко, даже когда падала. – Только он старше тебя, и на много. Да?

Ира смеется, запрокидывая голову. Ее шея белая, гладкая, без морщин и колец, в отличии от моей.

- Да, он старше меня на десять лет, но, боже, какой же он потрясающий! - она прикрывает рот рукой, словно девочка, рассказывающая о первой любви, и оторвавшись от картины, на цыпочках бежит ко мне. - Никаких скандалов, никакого контроля. Однажды я разбила его новенький телефон в пылу ссоры, и знаешь, что он сделал? – машу головой, намекая, что хочу услышать от нее. - Купил новый и сказал: "Бывает".

- Да, очень... Терпеливый, - цежу я сквозь зубы, а сама вспоминаю, как однажды утопила его телефон случайно в ведре, и он полоснул меня таким взглядом, что думала разведемся.

Но тогда если не развелись, то теперь уж точно это случится, но так, как я захочу.

- Ага! - она берет печенье с блюдца, откусывает кусочек. Крошки падают на ее белоснежные брюки, но она не замечает.

- Раз уж у нас зашла так речь о нем, может все же расскажешь, как познакомились, что у вас там сложно? – беру вместе с ней печенье, желая узнать все, из первых уст, чтобы решить, как быть дальше.

- О, это было так быстро. Мы познакомились