Заклятые напарники. Алхимия любви и ненависти - Алекс Найт

Долговязый, худощавый с вечной усмешкой на лице. Светлые с рыжиной волосы в беспорядке. Одежда простая, без изысков, но он даже не попытался оживить её удачным шейным платком.

— Не порти мне вечер своей противной физиономией, — я демонстративно скривилась и попыталась его обойти.

— Давай поговорим, — он удержал меня за руку и вновь отступил.

— Говори, — вздохнула я, смиряясь.

Твердолобый, легче согласиться и выслушать его.

— Наедине, — качнул он головой.

Неужели задумал напоследок какую-то гадость? С другой стороны, он не будет рисковать, зная, что рядом ходит мой отец. При его положении Григор Сэнфордэску может за один звонок прервать карьеру любого.

— Ладно, идём, — махнула рукой.

Мало ли, может, хочет извиниться за то, что изводил меня все годы учёбы.

Мы покинули торжественный зал и вышли во внутренний двор, а здесь скрылись от посторонних глаз за тенью колонны.

— Говори, — поторопила его я.

— Да, сейчас, — он кивнул, будто своим мыслям и приблизился ко мне вплотную.

Не успела я среагировать, как его руки сомкнулись на моих плечах. Он стремительно склонил своё лицо к моему, и наши зубы неловко столкнулись, вызвав лёгкую боль. Эрик быстро исправился, его губы мягко накрыли мои губы.

Вега меня поцеловал!

— Ты что? — я толкнула его в тщедушную грудь и отступила.

— Я… я люблю тебя, Кэссиди Сэнфордэску, — произнёс он на выдохе и замолчал, пытливо вглядываясь в мои глаза.

— Что? Это шутка такая? — я попыталась рассмеяться.

— Я не шучу… — он нервно облизал губы. Которыми только что целовал меня! Ужас! — Я люблю тебя. Давно люблю. С первого курса.

Несколько секунд я взирала в его полные напряжения голубые глаза, а потом не выдержала и рассмеялась.

— С ума сошёл? Я высший алхимик, Вега, мой муж определён ещё три года назад. Хоть до потери пульса люби, я всё равно выйду за алхимика, а не за бедного механика.

Эрик вздрогнул от моих слов. На его лицо набежали тени.

Продолжая посмеиваться, я побежала обратно в торжественный зал. А по пути заметила Мину, она болтала с нашими подругами.

— Ты не поверишь! — я подбежала к ней, схватила за руку и потянула за собой. — Вега мне в любви признался.

— Вега тебе в любви⁈ — пропищала она.

— Слышали, Вега признался в любви нашей Сэнд! — вдруг громко крикнул Фердинант.

Подслушивал, гадёныш!

— Замолчи! — потребовала я.

— Вега любит Сэнд! — продолжил он хохотать, рванув от меня прочь.

В этот момент в дверях зала показался Эрик. Взгляды многих, кто слышал вопли Фердинанта, обратились к нему. Он вспыхнул от смущения, развернулся и метнулся прочь. Грудь кольнуло чувством вины, я даже подумывала отправиться за ним и извиниться, но быстро отбросила эту идею. Вспомнилось, как он облил моё бальное платье на третьем курсе. Тогда я так и не дождалась извинений.

Странный инцидент быстро забылся. Я отыскала родителей и попрощалась с ними. Они уехали в загородное поместье, а мне предстояла целая ночь веселья с друзьями.

* * *

На следующий день после кратких сборов и слёзных прощаний с Миной я загрузилась в личную машину отца и поехала к родителям. Чарли, наш водитель, вёл автомобиль аккуратно, а дорога предстояла небыстрая, потому меня сморил сон. Зато путь пронёсся быстро. Чарли разбудил меня при въезде в ворота. Быстро приведя себя в порядок, я вылетела из машины и побежала в дом.

Мама, Вивиан Сэнфордэску, занималась благотворительностью, а отец трудился в сфере алхимических военных разработок, потому оба часто бывали в разъездах. До выпускного мы не виделись почти месяц, и мне хотелось скорее с ними встретиться, обняться, рассказать о том, как прошёл вечер. И главное, они оба обещали взять перерыв и провести время со мной до поступления на магистратуру.

В доме царила тишина, видимо, мама отпустила прислугу. Я оставила сумку со шляпкой у входа и отправилась на поиски родных. Дверь, ведущая в подвальные лаборатории, оказалась открыта. Оттуда донёсся звон металла.

— Папа, а обещал отдохнуть от работы, — покачала я головой, принявшись спешно спускаться по винтовой металлической лестнице.

Вот только вдруг поскользнулась на чём-то мокром и перекатилась по трём ступенькам, пока не наткнулась на что-то мягкое и тёплое. Платье испачкалось в чём-то липком.

— Что такое? — морщась от боли, я приподнялась на руках и задохнулась от ужаса.

Рядом в луже крови на животе лежала мама. Её голова была повёрнута ко мне, взгляд синих глаз остекленел.

— Мама! — закричала я, встряхнув её за плечо.

— Кэсси! Беги! — в коридор из лаборатории выбежал отец.

Из раны на его груди сочилась кровь, он припадал на одну ногу.

— Па… — мой крик оборвался, когда в его шею вонзился кинжал.

Отец пошатнулся и рухнул на колени.

— Кэсси… — прохрипел, захлёбываясь кровью. — Беги… — и повалился на пол.

— Папа! — закричала я истерично.

Мысли метались в беспорядке. Тело отказывалось слушаться. А по щекам бежали горячие слёзы. Душу рвало на части. Я не могла оторвать взгляда от лежащего на полу отца.

Из лаборатории вышел незнакомец. Мужчина, судя по росту и комплекции. Лицо его скрывала маска, особенности фигуры скрадывал плащ. Убийца вырвал кинжал из шеи отца и направился ко мне. И только тогда я опомнилась, попыталась подняться, но ноги не слушались. Они беспомощно скользили по влажному от крови полу. И даже голос отказывался подчиняться. Я не могла закричать, не могла убежать или как-то защититься, лишь беспомощно ползла по ступеням. А смерть приближалась ко мне со спины.

Мужчина схватил меня за волосы, дёрнул их наверх, вынуждая меня запрокинуть голову, чтобы открыть горло для удара. Боль прошла мимо сознания, мной владел ледяной ужас. Окровавленный кинжал поднялся. Несколько тёплых капель упало на мою щёку. Руки шарили по сторонам, пытаясь за что-то ухватиться перед последним ударом, и пальцы вдруг сомкнулись на ноге мужчины. Озарение пришло внезапно и мгновенно переросло в действия. Сила полилась из меня через преобразователь, творя запрещённую трансмутацию. Мужчина закричал от боли, отпрянул и рухнул на пол.

— Внизу! — послышался крик Эдгара Снегура, короля страны и отца моего будущего жениха.

Он и несколько мужчин сбежали по ступеням и бросились за рванувшим прочь убийцей.

Снегур присел возле моей мамы,