Вечер открытых сердец - Вера и Марина Воробей

Перечень подлостей Тополян можно было бы продолжить. Чего стоит, к примеру, история с Надыкто и Наумлинской, в которой тоже, хоть и косвенно, но все-таки была замешана Снегирева. Ведь если бы она не написала по просьбе Иры Наумлинской стихотворение, авторство которого впоследствии присвоила Тополян, ничего бы не произошло. В общем, вскоре девчонки начали откровенно избегать Тополян, поскольку всем стало ясно: не хочешь иметь серьезных проблем, держись подальше от этой русоволосой красотки. И так, наверное, продолжалось бы вплоть до последнего звонка, если бы не случай.

Собственно говоря, никто, кроме Люси Черепахиной, так и не знал до сих пор, что же там произошло на самом деле, почему в школу приходила милиция, кто и, главное, зачем похитил Тополян. Да и про то, что это было похищение, стало известно не от Черепашки, а от самой Светланы. Спустя несколько дней после случившегося она обмолвилась об этом в классе, но никто не стал задавать вопросов, хотя, возможно, Тополян именно затем и обронила якобы вскользь:

– Врагу не пожелаешь того, что я пережила. Теперь, когда смотрю репортажи о похищениях людей в Чечне, о заложниках, пленных, мурашки по коже бегут. И где бы я сейчас была, если б не Люся Черепахина? Подумать страшно!

Так всем стало известно, что в спасении Тополян Черепашка сыграла не последнюю роль. Впрочем, Люся на все вопросы отвечала упорным молчанием. Тополян же была уверена в порядочности Черепашки и знала: сколько бы ту ни пытали, она никогда не расскажет о том, что произошло, и о своей роли во всем этом деле тоже будет молчать, что бы ни случилось. Ведь на следующий день, когда весь кошмар был уже позади, Черепашка сама подошла к Светлане и сказала:

– Ты даже не волнуйся, никто ничего не узнает, – и, чуть помолчав, добавила: – От меня, во всяком случае.

Так бы и забылось, наверное, это происшествие, если б не разительные перемены в поведении Тополян, не заметить которые мог разве что слепой. После того случая девушку будто бы подменили. Казалось, что даже голос ее стал другим. Во всяком случае, от прежних высокомерных и усталых интонаций и следа не осталось. Теперь Светлана держалась со всеми ровно, даже порой заискивающе. Например, предлагала списать алгебру или физику, подсказывала отвечающим у доски, рискуя при этом заработать «пару». Раньше и представить такое было невозможно.

Первой, с кем Тополян начала активно общаться, стала Черепашка. А поскольку Люся пользовалась в классе заслуженным авторитетом, то мало-помалу и остальные девчонки перестали сторониться Светланы. Даже Галя Снегирева и Наумлинская Ира, которые больше остальных пострадали от подлых выходок Тополян, казалось, обо всем забыли и демонстрировали благородную готовность начать отношения с Тополян, как говорится, с чистого листа. Поэтому, когда Светлана в один прекрасный день пригласила одноклассниц на девичник, ее предложение особого удивления, впрочем, как и возражений, ни у кого не вызвало.

Позже Тополян рассказала девчонкам о намерении провести вечер открытых сердец. Поначалу все даже растерялись, ее предложение казалось по-детски наивным. Но когда Тополян рассказала, что летом в лагере они устраивали такие посиделки чуть ли не каждую неделю и никому при этом не было скучно, все согласились. Во-первых, Светлана так увлеченно приводила доводы в защиту своего предложения, так интригующе улыбалась, обещая незабываемый вечер, а во-вторых, все понимали, что должны предоставить Тополян шанс окончательно реабилитироваться перед классом. Пусть себе устраивает свой ВОС (так сокращенно называли такие девичники в летнем лагере), если ей так хочется. Они готовы подыграть в любой мало-мальски стоящей затее.

Но теперь, когда вечер открытых сердец, даже не успев начаться, принял вдруг такой неожиданно агрессивный оборот, девчонки были в недоумении. Как на это реагировать? Чью сторону принять? Вроде бы справедливость на стороне Тополян. Ведь если уж договорились быть откровенными до конца, то какие могут быть оговорки? А с другой стороны, Ира Наумлинская тоже права: чужие тайны никто не вправе выдавать. Как тут быть, оставалось неясным. Пауза слишком затянулась. Такая напряженная тишина не могла длиться долго.