Свирепый - Дж. Б. Солсбери

имени в фонд дикой природы в качестве одного из ее рождественских подарков. Она всегда заботилась о белках и енотах на нашем участке, и я действительно думала, что ей понравится этот жест. Но сильно ошибалась.

Судя по ее лицу, то, что я сделала на этот раз, еще хуже.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она с неприятным акцентом на «ты».

Я смотрю на Хадсона, который отказывается встречаться со мной взглядом.

— Я здесь, чтобы забрать тебя. Мы едем домой.

— Я не поеду домой.

— Конечно, поедешь. Слушай, я не говорю, что ты не можешь оставаться на связи...

Двери лифта пикают, и все взгляды устремляются на человека, появляющегося из раздвижных двойных дверей.

Хейс.

Какого черта он здесь делает? Хадсон позвонил ему и сказал, что мы уезжаем? Он приехал, чтобы сделать последнюю попытку, чтобы мы остались?

Я собираю в кулак каждую унцию отточенной силы, и расправляю плечи. Непоколебимая. Хладнокровная. Неподдающаяся манипуляциям.

— Несс, что... — В его выражении мелькает нечто, очень похожее на надежду.

— Мы едем домой, — твердо заявляю я.

— Я готова, — говорит Хейван, но обращается не ко мне. Она говорит с Хейсом.

Я перевожу взгляд с дочери на своего бывшего.

— Кто-нибудь, пожалуйста, объяснит мне, что, черт возьми, происходит?

Хадсон делает шаг вперед.

— Я должен был позвонить, но не был уверен, что она...

— Я разберусь, Хадсон. — Свирепый взгляд Хейса отправляет Хадсона обратно в дом, где Хейван ждет с сумочкой, перекинутой через плечо, и в солнечных очках. — Минутку. Пожалуйста.

— Конечно, — говорит Хадсон и закрывает дверь, оставляя нас с Хейсом в маленьком коридоре между лифтом и дверью.

— Я везу ее домой...

— Она не поедет, — твердо говорит он.

— Поедет. Я заставлю ее. Она еще не взрослая.

Он засовывает руки в карманы и кивает, как бы успокаивая меня.

— И как ты думаешь, Несс, чем это обернется для тебя?

Я закрываю глаза.

— Не называй меня...

— Как скоро она снова вернется сюда? Ты знаешь ее лучше, чем кто-либо другой. Думаешь, она вернется в какой-то захолустный городок и будет довольна своей жизнью?

Его слова звучат как нападение на мой выбор, а не как реальный вопрос.

— Да, думаю. Потому что быть любимой, поддерживаемой и чертовски желанной в захолустном городке лучше, чем быть нежеланной и отвергнутой здесь.

— Она желанна здесь.

Я сильно смеюсь, хотя на глаза наворачиваются слезы.

— О, как удобно. Теперь она тебе нужна.

Его брови сходятся на переносице.

— Я не знал о ее существовании до этого момента!

— И что, Хейс? Ты собираешься перевезти ее к себе и изображать заботливого отца? Ты хоть представляешь, каково это — воспитывать человека? Девочку-подростка? У тебя есть хоть малейшее представление о том, что она может чувствовать по поводу своей истории? Как она сюда попала? Готов ли ты в одиночку ответить на все эти вопросы?

— Нет. Именно поэтому мне нужно, чтобы ты осталась.

— Ни за что на свете.

Его челюсть двигается вперед-назад под щетиной, хотя сейчас только десять утра.

— Пожалуйста, Ванесса.

Я качаю головой и чувствую, как моя решимость рассыпается.

— Это произойдет с тобой или без тебя. Для Хейван будет лучше, если это произойдет с тобой. Ей сейчас нужна твоя поддержка. — Он умоляюще смотрит на меня, словно говоря, что они оба нуждаются в этом.

Я качаю головой, пытаясь уговорить свое сердце не поддаваться на это дерьмо. Я ее мама. Я имею право говорить, что ей делать или не делать.

Но Хейс прав. Она просто снова сбежит в Нью-Йорк.

Черт побери.

Смотря в глаза Хейса, я выпячиваю подбородок.

— Давай проясним одну вещь. Если бы на кону не стояло сердце моей дочери, я бы уже уехала.

Он кивает один раз. Коротко и быстро.

— Я останусь ради Хейван. Не ради тебя.

— Принято к сведению.

Не могу поверить, что я это делаю.

Хейс уходит внутрь, чтобы помочь Хейван с вещами, а я стою на месте оцепеневшая и бесполезная. Лиллиан обнимает Хейван, и я слышу что-то об обещании устроить вечер кино в эти выходные.

Мы все втискиваемся в лифт, и я чувствую удушающее напряжение.

— Когда я смогу получить новый телефон?

— К концу дня он будет у меня, — беззаботно отвечает Хейс.

— Класс! Я уже целую вечность не разговаривала с друзьями. У тебя дома есть еда? Я умираю с голоду. Или мы можем перекусить по дороге? Погоди, у тебя есть личный повар? Лиллиан говорит, что ты не стал бы подтирать себе задницу, если бы мог заплатить кому-то за это.

— Хейван. — Я качаю головой, даже когда Хадсон истерически смеется.

Выражение лица Хейса на удивление спокойное.

Лифт звякает, и я выхожу вслед за двумя мужчинами и дочерью на улицу, где мой таксист курит и разговаривает с парковщиком, размахивая руками. Близнецы направляются к черному внедорожнику Хейса, окна которого затонированы настолько, что в нем может находиться целая клоунская семья, и никто об этом не узнает.

— Встретимся там. — У меня нет адреса, но я скажу таксисту, чтобы он следовал за внедорожником.

Хейс ничего не отвечает, но подходит к таксисту и протягивает ему деньги, а затем требует открыть багажник.

— Что ты делаешь?

— Забираю твои вещи.

— Я могу сама о себе позаботиться, большое спасибо. — Я закрываю багажник и обращаюсь к таксисту. — Можешь вернуть ему деньги. Я заплачу тебе, чтобы ты отвез меня...

Таксист смеется.

— Леди, он дал мне три штуки. У меня выходной.

— Отлично. — Багажник снова открывается. Чертовы мужики.

Я хватаю свои сумки, и когда Хейс наклоняется, чтобы помочь, бросаю на него такой свирепый взгляд, что он отдергивает руки. К сожалению, его губы тоже подергиваются.

Я подкатываю две сумки к темному внедорожнику и отказываюсь, чтобы Хадсон помог мне засунуть их в багажник. Мелочно? Возможно. Но единственный способ не сойти с ума — это контролировать то немногое, что могу.

Направляюсь к заднему сиденью внедорожника, но Хейван закрывает дверь перед моим носом.

Остается переднее сиденье.

Дверь открывается для меня. Хейс отводит глаза, ожидая, пока я заберусь внутрь.

— Я умею открывать двери, знаешь ли.

Он жует внутреннюю сторону щеки, словно пытаясь не рассмеяться.

Какого черта ему надо?

Я сердито забираюсь на сиденье и