Защити меня от… себя! - Елена Грасс

грубит, лишь ласково улыбается, глядя мне в глаза, и через пару секунд меняет акцент ласки моего тела, переходя на точки, где я как сжатая пружина.

Ещё минута и я ловлю ртом воздух под натиском волны удовольствия и дальнейшего взрыва.

Стону, и эти стоны он ловит своими губами, наслаждаясь моим содроганием под ним.

Улыбается, словно в его руках трофей после победы.

— Умница моя, вот так… — целует губы, шею, прикусывая нежно.

Не узнаю его, сколько в нём нежности сейчас по отношению ко мне. Он услышал меня…

Всё, теперь моё тело принадлежит ему. Но я не жалею, потому что этого хотела сама.

— Ты должна была сказать, что у тебя так мало опыта в общении… с мужчинами, — гладит меня по голове, когда мы лежим после.

Мне непривычна эта ласка, её никогда не было в моей жизни.

Когда его руки касаются волос, я вся мгновенно собираюсь. Совсем недавно отец таскал меня за них, а теперь их снова трогают.

— Не надо, пожалуйста, — невольно отодвигаюсь.

Признаться ему, что я не люблю прикосновений к голове, не могу. Потому что обязательно от него начнутся вопросы. А я не смогу на них ответить и рассказать всю правду о своём детстве. Стыдно!

Встаю, укутываюсь в простыню, сбегаю из кровати.

— Сходи в душ, хочешь, давай вместе. А потом поехали, поужинаем, — его голос меняется, прежний Влад снова здесь.

Ну, вот и всё, мы возвращается в реальность, где грубость Влада — норма, где я снова ощущаю себя совершенно одинокой.

Глава 16

ВЛАД

Я растерялся. Честно говоря, не ожидал, что у неё практически нет опыта.

Один раз в восемнадцать? Серьёзно?

Сначала подумал, что это какой-то неудачный юмор. Но нет — она действительно была неопытна, скованна, и это выбило меня из колеи.

Я давно уже отвык от этих розовых соплей, предпочитаю жёстко, страстно, без лишних сантиментов. Но с ней… что-то пошло не так.

Её глаза… теперь я не могу насмотреться в них. Я заметил, какими они стали огромными, испуганными, будто она всё-таки до самого конца не могла довериться мне и боялась того, что происходит.

И я, чёрт возьми, не знал, как реагировать. Впервые за долгое время почувствовал себя неловко.

Я старался быть максимально нежным, но, видимо, ей всё равно не понравилось. Или испугалась. Или пожалела.

Но оставить её одну сейчас — не хотел. После секса мне не хотелось вылезать из постели.

Обычно я сразу встаю — душ, одежда, дела. Но с ней… я кайфовал.

Лежал рядом, гладил её волосы, наслаждался теплом её тела.

— Ты должна была сказать, что у тебя так мало опыта в общении… с мужчинами.

После этих слов она вдруг резко отстранилась. Встала и укуталась в простыню. На щеках играли алые краски стеснения.

Не сразу понял такой реакции, а потом догадался: возможно, вспомнила, что я совсем недавно предлагал ей секс без обязательств и ей стало стыдно, что она поддалась этой страсти и сказала, что согласна на такие отношения.

Боится. Не доверяет. Но я тоже, признаться, не очень доверяю ей.

— Поехали, посмотришь, как я живу?— пытаюсь отвлечь её от лишних переживаний.

Кивает и соглашается.

— Не стесняйся, проходи, — приглашаю в свой дом.

Мой дом — мужская берлога, здесь не найти ничего, что так или иначе связано с женщинами.

В этот мир я пускаю лишь избранных, и сегодня эта избранная — Наташа.

Пожалуй, только однажды одну женщину я впустил так глубоко в своё сердце, но опыт такого проникновения был для меня крайне печальным.

— Ты живёшь один?

— Да. У меня из персонала только водитель да помощница по дому. Чем угостить, пока доставка приедет? Или всё-таки надо было в ресторан?

— Нет, лучше здесь. Кофе, если можно.

— Можно, чего же нельзя.

— Держи, — вкладываю ей в руку чашку. — Сахар, молоко?

— Спасибо.

Наблюдаю, как делает маленький глоток.

— Горячий, — улыбается, — крепкий и ароматный. Очень вкусно. — Но вижу, что лукавит, поглядывая на молоко.

— Давай сюда кружку. Ты чего стесняешься, Наташа? — забираю из её рук, — если любишь с молоком, добавим тебе молока.

Краснеет. Надо же, а месяца полтора назад зубки показывала.

— Ты ухаживаешь за мной? — всё-таки не может удержаться, чтобы не съязвить.

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Правду. Я люблю правду, во всём. А ты не любишь ухаживать…

— Ты симпатична мне, скрывать этого не буду. Иначе я не поехал бы сегодня к тебе. Но мы совершенно разные. Не знаю, так ли ты наивна и проста, как хочешь казаться. И, если честно, меня это незнание слегка раздражает.

— Я никого не обманываю, — опускает глаза.

— Наташа, ты боишься отца? Почему? — пожалуй, сейчас меня это интересует больше всего и я снова начинаю о ней. — Он бьёт тебя?

Я всё ещё держу в себе кучу вопросов, что там было — на лестнице. Но мне очень хочется знать всю правду.

— Ты хочешь что-то знать обо мне? Зачем?

— Конечно хочу, почему нет? Мне интересно. — А на вопрос про отца так и не ответила.

— Но о себе не рассказываешь…

— Да, о себе не рассказываю.

— Как же мне общаться тогда с тобой, если ты не любишь говорить о людях, отношениях, прошлом?

— О прошлом, согласен, не люблю. А зачем об этом разговаривать? Мы же живём настоящим, думаем о будущем, в прошлое вернуться всё равно невозможно. Если бы я вернулся, я много бы поменял, начиная, наверное, лет с семнадцати — восемнадцати.

— А чтобы поменял?

— Это прям какой-то психоанализ.

— Просто пытаюсь тебе понять.

— А я понял теперь совершенно точно одно: у каждого из нас полный ящик скелетов… Наташа, ты так и не ответила: твой отец бьёт тебя?

Молчит.

— Я задал вопрос.

— Бил в детстве, но разве нужно сейчас об этом?

— Но я застал вас именно в этом моменте. Он же практически не снял с тебя скальп вместе с волосами. Почему ты не хочешь сказать мне правду?

— Ты не сможешь мне помочь.

— Почему ты так уверена?

— Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были проблемы. Не надо поднимать тему отца.

— Наташа,…— хочу убедить её