Дикая Роза. Семь лет спустя - Вальехо Хуан Кордес

Бенито Элиас Кастро оборвал это расследование? Нет! Во-первых, потому что пострадал и его человек, агент Роча. А во-вторых, не в его правилах бросить то, что и его самого заинтересовало, на полпути… Задребезжал еле-еле его старенький телефон. Эх, давно пора поставить в бюро японскую технику…

— Кастро слушает!

— Сеньор, это беспокоит Эйженио, торговец с улицы Такуба. Только что в ресторан «Гвадалахара» вошел тот мужчина, карточку которого вы мне дали. Я могу получить свои десять долларов?

— Получишь пятнадцать, Эйженио, если ты не ошибся. Сейчас я буду, но еще ведь время завтрака. Вдруг он выпьет только кофе? Слушай, тогда последуй за ним, я увеличу вознаграждение.

— Хорошо, сеньор!

Детектив набрал номер доньи Фелиситас де лос Анхелес Сильва, сообщил, что немедленно ждет ее на улице Такуба, рядом с входом в ресторан «Гвадалахара», поймал такси — его старенький «вольво» был в ремонте — и ринулся туда, где расположился позавтракать искомый сеньор — ученый Сильва.

Ресторан был почти пуст в этот час, так что Кастро быстро нашел человека с фотографии. Беспокоиться, что тот скоро уйдет отсюда, не приходилось: сеньор заказал столько, что впору было считать его завтрак обедом на двоих. Сыщик подозвал официанта, заказал себе яичницу с ветчиной, хлеб с маслом и двойной кофе. «Вот на этот столик подадите, — показал он через один стол от того, за которым сидел Сильва. А я сейчас позвоню и вернусь».

Впрочем, звонить не пришлось, донья Фелиситас уже ждала его у входа в «Гвадалахару». Кастро внимательно посмотрел на женщину: она выглядела спокойной и уверенной, но опытный взгляд мог бы отметить излишнюю бледность, а поданная для пожатия рука оказалась ледяной. «Идите за мной, сеньора. Я сяду за свой столик, а ваш неподалеку, сами увидите».

С утра довольствовавшийся лишь стаканом апельсинового сока, детектив тут же принялся уплетать яичницу с ветчиной, внимательно наблюдая за тем, как сеньора медленно опускается на стул напротив мужа, долго и внимательно смотрит на него, а затем заговаривает. Тот смотрит на нее несколько удивленно, а потом что-то, так же негромко, отвечает. Донья Фелиситас говорит еще что-то, а потом поворачивается всем корпусом в сторону детектива, глаза ее на редкость выразительны: даже если бы она не показывала еще при этом пальцами, Кастро бы все равно догадался, что она зовет его на помощь. Он вскакивает, делает два больших шага и усаживается на фигурный стул рядом с «супругом» сеньоры.

— В чем дело? — спрашивает, не повышая голоса, сеньор гурман. — Не мешайте мне завтракать, вокруг много свободных столиков.

— Этот сеньор подтверждает, что его зовут Мигель Сильва, но при этом он видит меня впервые, впрочем, как и я его, — отчетливо произносит женщина. — Что ж, разрешите в таком случае представиться: я Фелиситас де лос Анхелес, двадцать лет как супруга сеньора Сильвы, ученого-микробиолога. Кто вы? Что вы сделали с Мигелем?

Тот жует и смотрит на донью Фелиситас пустыми, ничего не выражающими глазами, потом берет салфетку, вытирает губы и неожиданным прямым ударом в челюсть укладывает детектива на пол, перепрыгивает через него и бежит к выходу. Кастро поднимается, ощущая, как из разбитой губы начинает сочиться кровь, и бежит за мнимым сеньором Сильвой следом. К счастью, тот без машины и хорошо виден на улице Такуба. Он замечает преследование и вскакивает в автобус, Кастро растерянно смотрит вслед, но тут рядом с ним тормозит машина: слава богу, сеньора Сильва — женщина сильная и находчивая. Чуть было не упустили: лжеученый выскочил из автобуса на перекрестке у светофора и кинулся вправо, к станции метро. Развернуться было негде, и Кастро покинул автомобиль, наказав сеньоре дожидаться его в бюро.

Дальше все было делом техники. Кастро вскочил в тот же поезд подземки, спрятался за веселым бородачом у окна в противоположный вагон, где ехал двойник Сильвы, и спокойно наблюдал до станции «Боливар». Там его клиент вышел, несколько раз обернулся, не обнаружил преследования и спокойно отправился наружу. Кастро незаметно держался за ним на расстоянии двадцати метров. К счастью, тот снова не воспользовался машиной, да и не было такси поблизости…

Детектив едва успел укрыться за киоском: лже-Сильва остановился, посмотрел во все стороны и нырнул, в подъезд. старого доходного дома без лифта. Кастро подождал минуту и двинулся следом, стараясь ступать бесшумно. Шаги затихли где-то. на третьем этаже, щелкнул замок двери, кажется, справа. Ну что ж, теперь он знает, где искать. Черт, как плохо, что у него нет переносного радиотелефона, придется воспользоваться автоматом на углу: без лейтенанта Фабилы ему трудно войти в квартиру на законном основании. Ничего, из этой будки подъезд хорошо просматривается…

Они показали фотографию Сильвы старику из соседней квартиры. «Этот сеньор уже месяц как. мой сосед, он живет напротив… Нет, я не знаю, как его зовут. Мы только кланяемся друг другу. Сеньор не часто выходит из дома»… На звонок в дверь никто не отозвался. Лейтенант Фабила хмыкнул и достал из своего кейса отмычки.

Посреди грязной, захламленной, полной остатков еды кухни им предстала уже знакомая картина, мнимый Сильва лежал на полу без сознания и без следов насилия на лице и теле, пульс был, дыхание, было, но человек не реагировал ни на что.

— Карамба! — воскликнул Фабила. — Это уже какая-то чертовщина! Но ведь этот, кажется, никак не был связан с Линаресами?…

Глава восьмая

Большой, тенистый, очень старый, но и очень ухоженный сад с аллеями и тропинками, с удобными скамьями и беседками в тени платанов и разросшихся высоких акаций. Какая благодать посидеть в таком саду в жаркий день, глядя сквозь ажурный купол беседки в проплывающие высоко в синем небе пышные облака! Можно даже позабыть, что вокруг этого райского сада с фонтанами и фонтанчиками шумит, тяжело дышит наполненный бензиновым смогом многомиллионный город. Но нельзя забыть, что прекрасный этот сад — сад скорби и печали, ведь все аллеи и тропинки в конечном счете приведут вас к трем старым и двум новым госпитальным корпусам. И в положенный час на этих аллеях и тропинках гуляет, на этих лавочках и в этих беседках сидит не слишком много людей в больничных халатах и их посетителей: так уж получилось, что в последние годы врачи этого госпиталя занимаются большей частью самыми трудными, самыми безнадежными случаями.

В подавленном состоянии духа пришли в большую розовую беседку Роза, Рикардо и Рохелио. Только что они побывали в отдельных палатах, где лежали Кандида и Эрлинда. Положение их было без изменения — слабый пульс,